Не знаю, как, но, похоже, я уже давно не следила за временем, как и за собственными движениями в пространстве. Я как будто раздвоилась, словно под воздействием неизвестного мне наркотика. И даже готова была уверовать в то, что Маннерс мне его подмешал в шампанское. Разве что… единственным здесь реальным сильнодействующим психотропным «препаратом» был сам Маннерс. И всё, что происходило со мной, всё что я чувствовала и переживала — являлось моей стопроцентной реакцией на его физическую близость и его ментальное подавляющее воздействие.
Моё тело и желания словно жили теперь своей отдельной жизнью, а я… будто наблюдала изнутри за происходящим и за своими же действиями. Или же мне хотелось в это верить. Особенно, когда я опускалась очень медленно перед мужчиной на колени между его расставленных в стороны ног, интуитивно упираясь дрожащими ладонями о боковины подлокотников. А он при этом даже ни разу не пошевелился и ничего не сделал в ответ со своего места. Просто наблюдал за мной почти бесчувственным взглядом из-под полуприкрытых век. Видимо, наслаждаясь моей полной беспомощностью и прогнувшимся под его хотелки состоянием.
— Смелее, Энн. Я же вижу, как ты его хочешь… даже чувствую…
Сукин сын!
Я непроизвольно порывисто выдохнула, сместив ладони на мускулистые мужские бёдра в тот самый момент, когда его налитый кровью большой упругий фаллос оказался на уровне моего лица, снова вызывающе шевельнувшись, а я кое-как нашла коленками удобные точки опоры на паркетном полу. Кажется, меня накрыло ещё сильнее. Почти так же, как там, на столике, под самим Маннерсом. Тем более, когда пришлось приблизиться к его члену, буквально заставляя себя через силу обхватить его внушительное основание над тяжёлой мошонкой подрагивающими пальцами.
И вновь по всему длинному, будто лепному стволу прошлась неслабая судорога, а на вершине блестящей головки проступила более крупная капля эякулята. Всё бы ничего, если бы меня саму в эти мгновенья не обожгло неслабой вспышкой жгучей похоти в ноющем лоне совершенно нежданным ответом моего собственного тела на чужое возбуждение. Но мне хотя бы хватило на этот раз сил не всхлипнуть вслух и не показать своего истинного состояния. Хотя, скорей всего, Маннерс прекрасно видел и так, что со мной творилось. А может и вправду… чувствовал.
— Просто начни… и сама не заметишь, как втянешься… — боже правый… как же я ненавидела в подобные секунды его голос, царапающий, проникающий во все нервные окончания и одновременно усиливающий надрывную пульсацию в клиторе… Что уже говорить о его скупых, но таких чувственных ласках, например, как сейчас. О невесомом скольжении его пальцев на моём лице и на губах всего в паре дюймах от его члена.