- Никак не угомонишься? – он лениво оглядел мой внешний вид пренебрежительным взглядом.
Я по-прежнему стояла в рубашке вожатого, и больше, прости меня Господи, на мне ничего не было.
Моя кровать стояла прямо у двери, нужно было всего лишь просунуть руку и схватить первое попавшееся белье, что сушилось на спинке. Но сейчас уже поздно об этом думать, и я лишь незаметно сжала колени.
- Не можешь решиться? – иронично спросил парень и вдруг приблизился ко мне. На меня тут же повеяло свежим ароматом мыла. – Тогда я помогу.
С этими словами, он ловко выхватил конверт из моих рук и…зашвырнул в окно!
- Нет! – запоздало вскрикнула я, от изумления широко раскрыв глаза. – Что ты наделал?!
- Хочешь сказать, это не любовное признание? Или ты уже разлюбила его?
- Это не твое дело, - злобно прошипела я, уничтожая его взглядом.
Он действительно швырнул письмо в окно! Какая подстава! Ну зачем я пришла сюда? От безысходности я не знала куда себя деть, пиная траву под ногами.
- Сегодня любишь, завтра нет. Такая непостоянная, - прокомментировал сатана, заснув руки в карманы.
- Не разлюбила! Просто это письмо… только усугубит! – отчаянно бросила я, не глядя на парня.
Боже мой, зачем я вообще ему это говорю? Зачем?! Письмо уже там, и его никак не вытащить обратно!
Его взгляд вдруг изменился, и из насмешливого превратился в тяжелый и пугающий, тот, от которого у меня тряслись поджилки.
Медленно он вынул руку из кармана и протянул в мою сторону, удерживая на раскрытой ладони белый комок. Я недоверчиво уставилась на его руку. Он что, везде с собой их таскает?! Больной на всю голову… Мамочки!
Я подала вперед руку, чтобы забрать свое белье, но Громов резко убрал свою, сжав ее снова в кулак. Проклятый дьявол, исчадие ада! Опять взялся за свои игры!
- Станцуешь для меня? – как гром среди ясного неба прозвучала его просьба. Которая и на просьбу не была не похожа.
- Что? – я недоуменно посмотрела в его глаза, слегка опешив, но его ровный взгляд ничего не показал.
- Если станцуешь для меня, то я отдам тебе твое белье.
- Оставь себе, омерзительный извращенец! – неприязненно воскликнула я, и уже собралась было обойти этого умалишенного, как он преградил мне дорогу, сделав шаг влево.
- Если откажешься, то твои трусы, - он показал на свой кулак. - Завтра будут развеваться на флагштоке. И даже при условии, что я смолчу чье это, все равно узнают, благодаря вашему заплыву.
И все это Громов произнес ровным, даже равнодушным голосом, и я в ужасе уставилась на него. Ведь он не посмеет! Или..? Боже мой, да он точно сделает это.