— Папа, что это?
— А ты как думаешь?
— Телевизор?
Отец смеётся.
— Почти. Граница между двумя мирами. Но не дверь, а окно.
Максим не понимает слова отца. Но любопытство разгорается ещё больше. Он подбегает ближе, чтобы потрогать. Но только палец касается экрана, картинка схлопывается. Больше нет телевизора — только серая матовая стена. Макс водит по ней рукой, но экран не реагирует.
— Папа, как включить?
Отец усмехается. Подходит к Максу, берёт его руку в свою, а затем рисует его пальцем на экране какой-то символ.
Стена вспыхивает и вновь начинает отображать картинку. Максим восхищённо выдыхает.
На этом моменте воспоминания обрывались.
Евгения наклонилась к малышу. Такой беспомощный и беззащитный. Такой несчастный. Из-за натужного крика пара крохотных светлых завитков выбилась из кружевного чепчика. В уголках глаз серебрились слёзки. Сердце зашлось от нежности. Руки сами потянулись к одеялку. Захотелось поднять малютку, осторожно прижать к себе, успокоить.
— Не трогай его! — не своим голосом закричала Этель, сломя голову несущаяся к Жене. — Слышишь?! Не прикасайся! Это подстава!
Она подскочила и резко оттолкнула Евгению от малыша. Не ожидавшая такого нападения, Женя потеряла равновесие и растянулась на траве.
— С ума сошла?! — возмутилась она.
— Это подстава! — тяжело дыша от быстрого бега, повторила Этель. — Смотри!
Женя проследила глазами, куда указывала блондинка, и оторопела. На пригорке, там где только что лежал ребёнок, было пусто. Абсолютно пусто. Ни белого одеялка, ни самого малыша. И даже трава не примята, как будто его там никогда и не было. Куда он делся?!
Евгения хлопала глазами с минуту, потом перевела оторопелый взгляд на Этель. Та, вместо того, чтобы объяснить происходящее, спросила озабочено:
— Ты его не трогала? Не успела прикоснуться?
— Вроде бы, нет, — пожала плечами ошалевшая Женя.
— Точно?
— Вроде бы точно, — неуверенно ответила Евгения, не понимая, чего от неё хочет Этель, и ещё больше не понимая, почему говорит блондинке полуправду, ведь всё же успела на мгновение коснуться одеялка. Даже почувствовала, какой шелковистой оказалась его поверхность.
Этель подала руку, помогая подняться.
— Что это, вообще, было? Галлюцинация? — вопросительно поглядела Женя.
Она никак не могла прийти в себя. Ощупала на всякий случай траву на пригорке. Трава как трава — ничего особенного. Похожа на земной мятлик.
— Не совсем галлюцинация, — ответила Этель.
— Тогда что? — отряхивая грязь, налипшую на всё ещё влажные джинсы, спросила Женя.
— Помнишь, я говорила тебе, что Парадайз — лучший из параллельных миров?