В голове настойчивое — «Куда ты лезешь?!».
У Оксана и Давида всё серьёзно. Он принадлежит ей, не тебе. Если он решит обзавестись семьёй, сделает предложение Окс, а совсем не тебе. Точка. Баста. Забудь о том, что было, и не рискуй тем немногим, что у тебя есть — дружбой. Немногим ли?
Но я с отчаянием отбойного молотка продолжаю говорить о том, за чем позвала Оксану.
— Будет касаться Давида.
— Вот как?
Она вскидывает бровь и улыбается, и у меня возникает совершенно нехорошее ощущение, только сформулировать его не могу. Может, Невский и впрямь поделился всем с Оксаной? В любом случае всё станет ясно уже сейчас, осталось только переговорить об этом.
— Да. Я… Я поступила нехорошо сегодня ночью.
Окс слушает внимательно. Покачивает бокалом только что принесённого Просекко и молчит. Наверное, мне было бы проще, если бы она вела себя как обычно- пошутила бы или сделала пару предположений на тему того, что именно я могла натворить. Но она просто молчит и всё.
— Мы с Давидом. В общем… целовались.
Выдыхаю последнее слово и меня накрывает волной, больше похожей на вакуум. Как будто пространство кругом сжимается, не давая мне ни единого шанса втянуть в лёгкие хоть порцию кислорода.
Оксана откидывается на спинку стула и так и продолжает молчать. Смотрит на меня внимательно, но на лице — ни капли удивления. Всё же знала?
— Я в курсе, Аль, — наконец отвечает с полуулыбкой на губах, допивает вино и снова подаёт знак официанту.
И мне снова становится нехорошо. То, как ей мог преподнести это Невский, вполне в силах разрушить нашу дружбу. Что он ей сказал? Что я сама на него накинулась? А если даже так — я ведь потеряю всё. Потеряю тех, с кем вместе четверть своей жизни.
— В курсе? — тупо переспрашиваю и тоже осушаю бокал. Если так пойдёт дальше, я просто сопьюсь к чёрту и даже не удивлюсь данному обстоятельству.
— Да. Я же ещё в клубе говорила, что он тебя хочет.
— Кто — он?
Мои брови помимо воли ползут вверх. Мы говорили о Кагарлицком Славе, но никак не о Невском.
— Давид, конечно. Он тебя хочет и сегодня за завтраком признался в этом.
Голова кружится, и я никак не могу понять, виной тому выпитое игристое или то, о чём так спокойно говорит Оксана. Будто бы мы с ней обсуждаем меню на предстоящую вечеринку или совместный поход по магазинам на днях.
— И? Что сказал?
— То, что я знала и без него. — Окс пожимает плечами и с аппетитом принимается за принесённые суши. Мою порцию тоже поставили передо мной, только не могу заставить себя притронуться к еде. — Слушай! Вкусно безумно! Попробуй — советую.
Подруга уплетает деликатесы, а я пытаюсь проглотить комок в горле, появившийся внезапно, но мешающий вздохнуть. Нет, я отказываюсь обо всём этом думать. И воспринимать так, как это воспринимает Окс, отказываюсь тоже.