С Невским мы созваниваемся уже на следующий день. Когда просыпаюсь и вижу на экране сотового два сообщения от Дава, понимаю, что мне стало легче за то время, пока мы не виделись, и теперь я улыбаюсь, читая короткое:
«Ночевать под окнами не получилось. Приехал в шесть. Жду тебя».
Встаю с постели и подхожу к окну, чтобы убедиться, что он не лжёт. И действительно вижу его Лексус внизу. Сам Давид стоит возле машины и курит. Такая привычная картина, до боли в сердце. Смотрит не наверх, а прямо перед собой, и кажется сейчас застывшим изваянием. Только подносит ко рту сигарету, делает тягу и снова опускает руку.
«Зачем так рано? Дурак ты, Невский. Через пятнадцать минут буду».
Наскоро принимаю душ и одеваюсь. В кухне перехватываю чашку кофе, после чего буквально бегу вниз, к Даву. Кажется, что он может меня не дождаться и уедет, и сегодня эти мысли пугают.
А ещё пугает своя реакция на то, о чём мы обязательно будем вынуждены поговорить. Ведь совсем не представляю, что именно решит мне сообщить Невский.
— Слава богу, — выдыхает он, когда я появляюсь рядом. Откидывает окурок от очередной сигареты, притягивает меня к себе и целует. Чувствую аромат табака на своих губах, и жадно втягиваю в себя дымную горечь.
Всё исчезает, когда понимаю, как я безумно соскучилась. По тому, что Давид рядом со мной. По ощущению, что он настолько мой. И даже вспоминать не хочу, что было позапрошлой ночью.
— Ты заставила меня поволноваться, Аленькая. Чуть не свихнулся. Передумал столько всего…
— Я тоже.
— Мне очень жаль, что я не остановился. Прости меня. Пожалуйста. Это как затмение какое-то. Вообще не пойму, что произошло.
Он говорит о том, что испытывала и я. Затмение — самое верное слово. Но сейчас, когда Давид рядом, совсем не хочется снова погружаться мыслями в случившееся. Побег ли это от реальности? Возможно.
— Ты не виноват. Вернее… не только ты виноват. Все трое хороши. Но я вообще об этом не хочу.
— И я не хочу.
Он прижимает меня к себе крепче, и я хватаюсь за одежду Невского, будто она — мой якорь. Он весь — мой якорь.
— Поедем, покатаемся вдвоём. Погуляем по центру, — предлагает Давид через несколько минут.
— Только я переоденусь.
— Не надо. Ты чудесно выглядишь.
Качаю головой и улыбаюсь. Облегчение такое острое, что чувствую его физически, оно затапливает с головой.
— Какой же ты лжец.
— Только не с тобой.
И мне очень хочется в это верить.
* * *
Мы всё же находим в себе силы поговорить об этом. Не втроём, но друг с другом. Сначала меня прорывает, когда сидим у меня с Невским в один из чудесных летних вечеров. Я просто делюсь тем, что чувствовала и продолжаю чувствовать. Он молча слушает, и мне этого достаточно. Потом и он говорит о случившемся. Рассказывает, что всего на несколько часов, но почувствовал уродливую уверенность в том, что так будет правильнее. Когда мы обе сможем быть с ним.