Глеб наблюдал за ними с открытым ртом. Когда Вова вышел, «хакерша» повернулась к нему:
— Теперь можно и поговорить.
Она была старше Глеба лет на пять-шесть. Рот он так и не закрыл, за что и поплатился:
— Мух, что ли, ловишь? И кончай на меня глазеть.
— Да не глазею я!.. — вспыхнул Глеб.
— А впрочем, глазей, — разрешила «хакерша». — Я лучшее, что тут можно увидеть.
Глеб разозлился:
— Я же сказал, что не глазею! И вообще, кто вы… ты такая?
— О, уже и на «ты» перешёл, — гостья хихикнула. — Правду говорят, что у нынешних подростков нет никакого почтения к старшим.
— Да ты не намного старше меня! — возмутился Глеб.
— Мне, между прочим, уже девятнадцать, — «хакерша» села на стул. — Хотя у дам о возрасте не спрашивают.
— А я и не спрашивал — ты сама сказала.
В палате повисла тишина: Глеб ждал объяснений, а гостья бесцеремонно его разглядывала. Наконец она сказала:
— А ты за словом в карман не лезешь… Может, не зря он передал ингениум тебе.
Глеб вздрогнул. В мозгу мигом всплыло: «Нужно… сберечь… ингениум…»
— Меня зовут Дея, — гостья протянула руку. — Это значит «деятельная». Не хочу хвастаться, но имя мне подходит.
Ответив на рукопожатие, Глеб представился — хотя почему-то был уверен: Дея знает и его имя, и фамилию, и возраст.
— Держу пари, позавчерашний вечер тебе кажется сном, — сказала Дея. — Расслабься — с ума ты не сошёл: всё было на самом деле.
Глеб заёрзал — неужели выяснится, что с ним стряслось? А Дея продолжила:
— Человека, которого ты встретил, звали Далебор. Ты о нём ещё услышишь, а пока что…
— Звали?.. — перебил Глеб. — Но врач сказал, нашли только меня — выходит, он всё-таки…
Говорить «умер» не хотелось, и Глеб умолк. В глазах Деи отразилась боль:
— Ты прав, он умер. Если интересно, куда делось тело, то всё просто: тело забрали мы. И пришлось менять память всех, кто видел его.
Глебу стало холодно.
Мелькнула мысль о розыгрыше, но как-то робко… Хотя лучше бы его разыгрывали, — а то правда получалась какой-то зловещей. Он даже сглотнул.
— Кто вы?
— Ну, — Дея взяла яблоко из пакета, — я бы сказала, только боюсь, не поверишь. Видишь ли, чтобы поверить мне, ты должен кое-что увидеть, а чтобы увидеть это «кое-что», ты должен отречься от самого себя — точнее, от своей нынешней жизни. Но если ты от неё отречёшься, а потом увидишь это «кое-что», и оно тебе не понравится, то назад пути не будет. Такая вот дилемма.
Дея вгрызлась в яблоко, и тут до них донеслось:
В лесу родилась ёлочка,
В лесу она росла…
— О, запел наконец, — хмыкнула Дея. — А фальшивит-то как!..
Закричали медсёстры, пытаясь урезонить «певца», но Вова всё голосил — и не где-нибудь, а в коридоре, как ему и велели. Глеб был поражён: