Дэвид сомкнул веки, отдаваясь удовольствию, принимая этот щедрый дар.
— Она не безобразна, — пробормотал Мёрдо. — Для меня в тебе нет ничего безобразного.
Голос звучал мягко и глубоко, без единого намека на веселье. От уловленной искренности сердце у Дэвида сжалось. Дэвид сглотнул, смущенно осознав, что Мёрдо наверняка заметил, как он дернул кадыком, и обо всем догадался.
С каждым днем эта уязвимость возрастала соразмерно глубине чувств — одно неразрывно связано со вторым. Привязанность к Мёрдо вселяла в него ужас. Защитные барьеры, что он всю жизнь выстраивал, рушились перед лицом эмоций, кои нельзя отрицать. Когда все завершится, он останется без прикрытия.
А финал приближался.
Страшное падение, ожидавшееся после финала, вскоре его настигнет. Однажды Дэвид уже это пережил, но на сей раз будет гораздо, гораздо хуже.
Мёрдо прекратил успокаивающий массаж. Дэвид, распахнув глаза, заметил, что Мёрдо глядел на него с выражением печали и смятения на лице. В груди заныло. Дабы унять это ощущение, Дэвид отвел взор. Он принял сидячее положение, убрал ноги с колен Мёрдо и сделал вид, будто обыскивает пол кареты.
— Куда запропастился чулок? — изрек он, изумленно уловив нотки уныния в голосе.
Наконец-то Дэвид сыскал чулок, не глядя на Мёрдо, раскатал тонкий материал по липкой после линимента ноге, а потом взял измятые бриджи с противоположного сиденья.
— Дэвид...
Мёрдо потянул его назад. Он не противился, позволил Мёрдо себя усадить, однако разглядывал руки и мягкую коричневую ткань, зажатую меж пальцами.
— Что такое?
Дэвид сидел молча. А что сказать? Что их взаимная привязанность, столь явственная еще минуту назад — «Для меня в тебе нет ничего безобразного», — вызвала у Дэвида чувство... тревоги? Еще хуже, он знал, что о спокойствии можно забыть, он лишился своего надежного благословенного уединения в тот миг, когда полгода назад Мёрдо Балфор вернулся в его жизнь?
Что с каждым днем он становился все уязвимее? Что мысль об их разлуке...
— Пустяки, — солгал он. — Просто... — Он смолк.
— Дело в Чалмерсе?
После предположения Мёрдо чувство вины лишь усилилось. Как Дэвид смел думать о себе, сидя в карете по одной-единственной причине: он ехал в последний раз повидаться с Чалмерсом перед его кончиной?
Он сглотнул.
— В письме Дональд сказал, что ему осталось недолго.
— Не переживай, — откликнулся Мёрдо. — Мы успеем вовремя.
Реальность — неизбежная смерть друга — обрушилась на Дэвида, будто огромная волна. Раскатисто грохоча, она захлестнула сердце, а затем отступила, оставив после себя каменистые обломки сожаления и скорби, что его терзали.