— Я женился не по любви, — изрек Чалмерс. — Маргарет была дочерью старшего адвоката. На четыре года старше меня. Отец дал понять, что у нее приличное приданое, что он поможет мне в карьере. — Он закрыл глаза. — Тогда я был честолюбивым.
Дэвид не удивился, что брак Чалмерса с самого начала лишен нежных чувств. Супруга у Чалмерса горделивая, надменная женщина. Она не выказывала привязанности к супругу, все то время, что Дэвид знаком с Чалмерсом, она не почитала мужа и даже не пыталась скрывать презрение к его гостям, коих считала хуже себя.
— Я бы ничего не стал менять, — продолжил Чалмерс. — У меня четыре чудесные девочки, коих я люблю больше жизни. Но правда в том, что наш брак никогда не был счастливым. Она всегда была холодна. — Он опять закрыл глаза и старался дышать. Видимо, накатила очередная волна боли. Какое-то время помолчав, он добавил: — Вероятно, я тоже. Мы всегда жили как чужие люди.
Дэвид невольно сопоставил мрачную картину, нарисованную Чалмерсом, с тихим довольством родителей. У них никогда не имелось ни денег, ни положения в обществе, коими пользовались Чалмерс с супругой, зато у них имелось нечто более ценное: глубокая любовь, что пережила сотни испытаний, — потерю детей, скудный урожай и суровые зимы. Как бы ни было плохо, они всегда могли опереться друг на друга.
— Наверное, сложно, — пробормотал Дэвид, — жить как чужие люди.
— Я даже не представлял, насколько сложно, пока не встретил человека, что стал мне по-настоящему близким, — эмоционально сознался Чалмерс. Выдержав паузу, он добавил: — Я не намеревался этого делать. Она была овдовевшей клиенткой. Сначала мы стали друзьями. А гораздо позднее любовниками.
Дэвида повергло в шок. Он даже не догадывался. Чалмерс ни разу словом не обмолвился.
— Она знает о вашей болезни? — справился он.
Чалмерс, покачав головой, смежил веки и дернул кадыком.
— Она скончалась три года назад.
— Боже, Чалмерс. Мне так жаль.
— То время было кошмарным. Я ни с кем не мог о ней поговорить. Она была любовью всей моей жизни, а мне приходилось вести себя так, будто она никогда не существовала. Словно сердце у меня не разбилось.
После столь тягостного признания сердце у Дэвида сжалось.
— Как ее звали?
— Мэри. Мэри Каннингем.
— Рад, что вы... что вы нашли с ней счастье.
Слова прозвучали высокопарно, однако говорились от души. Дэвид знал, что Чалмерс все понял правильно.
— А я рад, что могу о ней рассказать. Все это время казалось, будто я отрекался от ее существования. Отрекался от того, что любил ее. — Он выдержал паузу. — От любви нельзя отрекаться.