— А это мысль, — признал он, и Мёрдо потянулся к шнурку колокольчика.
Не миновало и двух минут, как явился Лиддл. Он принес серебряный поднос с высокой стопкой корреспонденции.
— Вы звали, милорд? — тихо произнес он, поставив поднос на маленький столик по правую руку от Мёрдо.
— Да. Будьте добры, проводите мистера Лористона в опочивальню.
— Разумеется, милорд. — Дворецкий обратился к Дэвиду: — Прошу, сэр, следуйте за мной.
Из-за нывшего колена Дэвид с трудом встал и взял трость.
— И непременно разомни ногу, — твердо сказал Мёрдо.
Щеки вспыхнули. Можно лишь догадываться, что подумал Лиддл об этом замечании.
Лиддл провел Дэвида наверх — к счастью, всего один лестничный марш — и по короткому коридору.
— Ваша опочивальня, сэр. — Слуга встал в стороне, дабы Дэвид сумел пройти, и примолвил: — Опочивальня его светлости по соседству.
К щекам прилило тепло, но Дэвид смолчал, лишь прошел в центр комнаты, где стоял открытый сундук.
— Ваши вещи выгладили и убрали, сэр. Надеюсь, вы не возражаете?
Дэвид вежливо улыбнулся.
— Нет, спасибо.
Когда это случилось впервые, Дэвид счел унизительным, что слуга разбирал его кальсоны и бритвенные принадлежности, но к сему моменту он уже свыкся. Так уж заведено.
Дворецкий склонил голову и удалился, закрыв за собой дверь.
Поначалу Дэвид изумился, почему комната звалась зеленой. На стенах желтые шелковые обои, атласное покрывало тоже желтое. Ничего зеленого он не видел.
В опочивальне стояла духота. Он открыл оконную створку, и в комнату полились оживленные городские звуки: грохот экипажей, цоканье лошадиных копыт. Дэвид опустил шторы, покачивавшиеся на ветру, никоим образом не заглушавшие уличного шума.
Раздевшись до кальсон и отбросив роскошное атласное покрывало, Дэвид улегся на простыни. Спать днем было трудно, однако он до того вымотался, что закрыл глаза в надежде задремать. Он лежал, прислушиваясь к тиканью часов. Сон никак не желал приходить. Миновало десять, двадцать, тридцать минут. Дэвид выругался и свесил ноги с кровати, решив, что с тем же успехом можно отправиться к Элизабет.
Подле армуара он налил воды в фарфоровую чашу и быстро умылся, затем из шкафа достал чистые одежды, испытывая признательность за разглаженные складки. Одевшись, Дэвид воззрился на отражение в зеркале и провел рукой по щеке. Утром он брился, однако, несмотря на то что кончики пальцев царапнула легкая шероховатость, повторно бриться не стал. Слишком длинные волосы падали на глаза. Он взял банку помады и нанес на густые темно-рыжие пряди похожее на воск, пахнувшее канифолью средство.