Подменыш вспыхнула, гневно сверкнула глазами, снова прикусила губу и отвела сердитый, но, вместе с тем, все еще виноватый взгляд. Киэнн цокнул языком:
— У тебя не было ни единого шанса, подменыш, поверь. Эта штука ломает волю только так, любо-дорого смотреть. Не знаю, можно ли ее использовать во благо — не пробовал, честно. Но прежде всего Глейп-ниэр настроена на боль. Боль и подчинение. В народе ее еще кличут Серебряной Плетью. — Он поморщился, вспоминая совсем недавнее свидание с яростным жалом Глейп-ниэр. — И не даром.
— И что, — подменыш опять зло прищурилась, точно качели, на которых они болтались уже битый час, снова мотануло в сторону столба с оголенной проводкой и знаком «не влезай, убьет», — она была у тебя, ты вертел всех, как хотел, а потом просрал свое счастье? Пропил, в карты проиграл, вороватые хоббитцы стянули?
Дело подходило к самому сложному и неприятному, но Киэнн решил не тянуть волынку. Разбежался, так уж прыгай, не позорься.
— Ну, тогда бы, наверное охотились не за мной, правда? — натужно улыбнулся он. И, прежде чем она начала возражать, быстро продолжил: — Аинэке получила Глейп-ниэр по праву наследования. Так заведено. По давнему и непреложному закону правитель передает Серебряную Плеть наследнику, а сам кладет голову на плаху. Потому что за такую неограниченную власть, какую дает Глейп-ниэр, нужно платить. Дорого платить. Жизнью.
На этот раз его собеседница определенно растерялась:
— Подожди… — кажется, у нее в запасе были какие-то теории, может быть, даже аналогии из этого их фольклора, или чего там еще. — Король должен отречься, когда… Когда что? Совершает оплошность? Какой-то проступок? Или когда истекает его время? По прошествии…
Киэнн мотнул головой:
— Когда его наследник сочтет нужным. И все.
«Врешь! — кричали ее глаза. — Ну, врешь же! Не может быть, чтобы причина только в этом! Скажи, что снова врешь!» Да я бы с удовольствием соврал что-нибудь более эффектное, детка. И если ты меня сейчас спросишь, почему — я все-таки совру. Еще не решил что, но за мной дело не встанет.
— То есть, это просто дань традиции? — с робкой надеждой спросила она, должно быть, все же решив принять сказанное на веру. — Или снова магия?
— Магия, — подтвердил Киэнн.
— И ты отказался умирать, да? Не захотел принести себя в жертву? Чего бы это не стоило?
Киэнн с готовностью кивнул, в очередной раз подивившись и даже немного испугавшись ее проницательности:
— Да. И теперь Аинэке просто собирается взыскать по счетам.
— А я? — резко вскинула голову подменыш. — Я-то что не так сделала? Какой абсурдный закон требует моей смерти?