Если бы у Киэнна была хоть малейшая возможность, он бы, вне сомнения, последовал примеру волков. Голос баньши взывал к самому глубинному и первобытному страху, невыразимому словами и непостижимому разумом. Он хватал тебя ледяными пальцами за загривок, трупным червем заползал под кожу и пожирал изнутри, до самых костей, травил ядовитой слюной, заполняя вены болотной гнилью вместо крови. До нынешней ночи Киэнн знал об этом только понаслышке.
— …о-о-ояа-а… о-о-о-очь… Мэ-э-э-элле-е-е… рия-а-а-атно-о-о-о… — как сквозь стофутовую толщу воды, ревущей и клокочущей где-то на поверхности, доплыло до него.
Киэнн открыл рот, чтобы ответить, и едва расслышал собственный голос:
— Тья…а-ар… ты-ы-ы… вою мать!
— И это… благодарность? — уже отчетливее разобрал он.
Тудыть же тебя растудыть! Конечно, волчья братия порвала бы его к хренам собачьим, но спасительный вопль баньши — это, знаете ли, тоже не для слабонервных. Зрение самую малость прояснилось и двоящийся серый силуэт Тьярлы медленно выплыл из густого ватного тумана. Картинка дрожала и ползла по швам, на периферии полыхал безумный электрический шквал. А потом висков вновь коснулась живительная прохлада целебной магии…
— Ты так мил, когда молчишь, — прощебетала плакальщица. — Может, мне следовало бы прибегнуть к древнему испробованному методу цвергов и зашить тебе рот? Потому что, когда ты его открываешь, оттуда не выливается ничего, кроме помоев.
Давай, детка, в свое удовольствие. Переход от физической порки к словесной меня устраивает, все как-никак дело идет по нисходящей.
Пятитонная каменная плита, давившая на грудь, наконец раскололась надвое и Киэнн блаженно втянул воздух. Он был таким же, как девять лет тому назад. Нет, не таким — слаще, куда слаще! Пьяный ветер плутал меж кронами, звезды сыпались с небосвода, как лепестки роз на свадьбе богатенькой дурочки…
— Тьяр, — хмелея, выдохнул Киэнн, — как далеко до утра?
— Достаточно, Киэнн, — понимающе кивнула баньши. — Ночь только началась. И она вся — твоя.
И, выдержав минутную паузу, поинтересовалась:
— Не жалеешь о сделке?
— Нет. — Киэнн мотнул головой. — Называй свою цену, Тьяр. Услуга за услугу. Тем паче, что я уже задолжал тебе две вместо одной.
Тьярла удовлетворенно улыбнулась.
— Только, будь добра, не заламывай свыше меры. Я, видишь ли, нынче не слишком платежеспособен. А натурой ты, кажется, не берешь.
— А говорил, что не умеешь торговаться.
— Я соврал.
Лицо баньши сделалось неумолимым, в глазах сверкнула застарелая боль и ненависть:
— Королевская Охота, — отчетливо проговорила она.