Но пока… Я чувствую голод. И им я тоже обязана тебе, Киэнн! Ты думаешь, это смешно? Посмейся теперь, проклятый ярмарочный скоморох!
И все же жаль, что она не увидит…
Королева спустилась в покои. Все трое избранных ею наложников уже ждали там. Служанка стояла поодаль, в своем почетном карауле. Брокк вертелся волчком на своей высокой пуховой лежанке, рвал клювом бархатную обивку и разбрасывал перья. Обычный вечерний ритуал перед отходом ко сну.
Аинэке придирчиво окинула взглядом свое угощение и небрежно указала на ганконера:
— Ты.
Об этих дамских угодниках говорят, будто сама их кожа выделяет некий сладострастный флюид, подобный наркотику, который впитывается в тело их жертв через поры и повергает женщину в неописуемый экстаз. А заодно вызывает своего рода привыкание. Не заметила ни того ни другого. Но они и впрямь получше многих. И держатся дольше.
Примерно четверть часа спустя королева вопила и стонала от наслаждения. Но голод, конечно же, никуда не ушел. Открыв глаза, Аинэке, с омерзением, увидела перед собой торжествующую рожу этого дурака. Она с размаху отвесила ему жестокую затрещину, забрызгав алыми каплями кружевной рукав пеньюара. Новая, могучая волна возбуждения захлестнула ее, как воды потопа легендарный город Ис. Все же так жаль…
— Продолжай.
К рассвету измученный и избитый до неузнаваемости ганконер все же потерял сознание. Она не хотела. Так получилось. Но не оставаться же ей голодной? Аинэке перешла ко второму блюду.
Фоссегрим — существо, по сути, бесполое, но удачно копирующее как мужскую, так и женскую природу по собственному выбору — продержался и того меньше. Правда, Аинэке к этому времени тоже подустала. Но проклятый голод по-прежнему грыз ее своим злым, неистовым пламенем. Да что же это такое? Неужели он до сих пор жив? Когда он умрет, все это точно закончится. Зря она не…
Да, нужно было доставить его сюда. Нужно было сначала насладиться его болью и кровью здесь, заклеймить и только после этого отдать на съедение Кэр Анноэт. Тогда она бы знала наверняка, могла видеть! Видеть, как он умирает. Конечно, клеймить смертника — опасная затея. Она бы не только видела, но и чувствовала то, что чувствует он. Но ради тебя, Киэнн — о, ради тебя я готова на все!
Поздно сожалеть. Она не сможет вытащить его оттуда, где он сейчас. Не сможет…
Отчего же? Кое-что сделать еще можно.
Рука Аинэке судорожно нащупала холодный металл Глейп-ниэр. Глаза пошарили в тяжелом, напоенном ароматами крови и плоти сумраке опочивальни. Вульвер? — Нет, пожалуй, его все еще можно использовать по-другому. Фоссегрим? — Он больше похож на мертвеца, чем на живого…