Глава
Пахло клевером. Умиротворяюще и приятно. От интенсивности аромата едва не чихнула и лишь от этого открыла глаза. Я все еще лежала в деревянной бадье, в едва теплой воде, но стояла она посреди песчаного пляжа, на берегу реки. Лунный свет заливал все вокруг и от него в каждом травинке мерещились тени. Позади простирался лес. Каждое дерево в нем вдруг показалось зловещим. Выбравшись из купальни, подняла невесть откуда оказавшийся на прогретом песке халат и набросила его на плечи. Стало немного спокойнее. Будто одежда могла защитить меня от опасности.
Где-то неподалеку заухал филин, в воде кто-то плеснулся, а ветер принес тихий шелест листвы. Все в этом сне казалось неправильным. Обычно я не ощущаю их настолько реальными, что даже песок меж пальцев причиняет неудобство.
— Не убегай, — раздалось за спиной и я резко развернулась.
Напротив стоял Фатон. Впервые он не шел ко мне напрямик и не грозил карами за неповиновение. Он казался измученным и усталым. А я совсем не испуганной, что странно. Видимо, все самое страшное, что сводный брат мог сделать со мной уже произошло в реальности и других поводов бояться у меня не осталось.
— Уйди, — я отмахнулась от мрачного образа. — Хотя бы во сне я хочу больше тебя не видеть.
— Больше?
— Будто мало мне всех этих лет, — я подошла к самой кромке воды и тронула стопой манящую гладь. Она была зябкой. — Когда у тебя была часть моей души, я не могла согреться. И закрыться тоже. Видеть тебя, ненавидящего меня так яростно… — обняв себя за плечи, запрокинула голову к удивительно темному небу. — Каждую ночь, когда другие грезят и отдыхают. Как же я устала. Любить тебя. Надеятся. Чтобы вот так, оказаться на самом дне твоего проклятого мира.
— Соня…
— Как же я мечтала о тебе, — с горечью рассказывала своему сну, надеясь избавиться от него окончательно. — В каждом видела то, что не походило на тебя и потому не могла… Знаешь, — я улыбнулась, чтобы не заплакать, — ведь я полюбила тебя только потому, что тебя не было рядом. Если бы ты остался в Озерном, я поняла бы насколько ты уродлив. А ведь ты предупреждал… Стоило послушать. Поверить. А я-то, глупая, доверилась сердцу.
— Ты отдала мне душу? Все это время она была во мне?
— Ну, конечно, отдала. С тем самым поцелуем, у моего дома. Когда упрекнул меня в ветрености. Ты был первым, кто меня поцеловал. И оскорбил, — я вздохнула с трудом, словно воздух стал вязким. — И очень хочу, чтобы стал последним, кто сделал больно.
— Посмотри на меня, — попросил брат. Именно попросил. Мне даже стало неловко от этой моей фантазии. Глядишь, еще признается, что любит меня. В своей слабости я теряла уважение к себе самой.