Кивнув и сунув ему обычную для длительного поиска сумму, я направился в дом. В обеденной зале собралось немного народу. На нас хоть и обратили внимание, но разглядывать не стали. И правильно. Злить клан Запретных никто не решался без веской причины. Все же репутация клятвопреступников и бунтарей всегда играла нам на руку.
— Кого я вижу? — воскликнул толстяк за стойкой, поднимаясь нам навстречу. — Темного пива моим добрым друзьям…
— И обед моим ребятам обеспечь хороший, из той еды, что для тебя готовят, — я подхватил хозяина заведения под локоть и отвел к стене. — У тебя остановился мужчина со спутницей. Она бледная со светлой кожей.
Мужик странно на меня взглянул и видимо собирался рассказывать о том, что не знает о ком я, но заметив перед собой кошелек, расплылся в хитрой ухмылке.
— Это не в моих правилах… — он цепко ухватил меня за руку. — Но я так тебя уважаю, Фатон.
— Какая комната?
— Шестая по правой стороне, — темные глаза блеснули алчностью. — Вам общие комнаты оставить?
— Мы вряд ли задержимся, — бросив ему пару монет, я пошел к лестнице. У первой ступени обернулся и сказал, обращаясь к Рату, — Держи ножи наготове.
— Ты один справишься?
— Если нет, то и армия не поможет, — признал я, осознавая, что говорю правду.
К чему врать самому себе? Я упустил шанс стать для Сони парой, которую она заслужила. Зверь услужливо напоминал мне об этом обрывками образов из воспоминаний. Вот, Соната хватает меня за руку, когда спотыкается на дорожке и заглядывает в глаза с трепетным ожиданием. В ответ я лишь холодно ей усмехаюсь и убираю пальцы со своего предплечья. В следующем, она протягивает мне сочное яблоко и кусает губу, когда я оставляю подарок на столе, едва кивнув в знак признательности. В другом ее улыбка гаснет, когда я отчитываю ее за слишком громкий смех. А однажды Соната порывисто обнимает меня, благодаря за привезенный клевер из внешнего мира. Волк наслаждается прерывистым дыханием, касающимся ключицы, а раксаш отмечает, что девушка ведет себя неподобающе. Я произношу это вслух, и принцесса вдруг сжимается и отходит прочь, не поднимая головы. Ее плечи подозрительно вздрагивают, и я почти окликаю ее, чтобы убедиться, что девушка не плачет. Но не делаю этого. От осознания, что я никогда сознательно не замечал Сонату становится не по себе. Как же она смогла смотреть на меня так доверчиво, видя пренебрежение? И ведь тянулась ко мне, маленькая и теплая. А потом отчего-то сбежала и пришла ко мне. Сама. Я умудрился испортить все. Метку поставил, с которой она перестала быть невинной по все законам Высших. От осознания, чем это может обернуться для нас двоих мороз пробрал до костей. Сейчас любой мог востребовать ее, как собственность, без права на защиту клана.