В хорошем таком плену – кормят вкусно и вовремя, Льву притащили дорогущий развивающий коврик, на котором он с удовольствие играл, разглядывая все причуды, трогая их пухлыми пальчиками, и все пытаясь попробовать на вкус. Все тут хорошо, если забыть вдруг о том, что это не санаторий, а тюрьма.
А ещё ко мне приходит она. Если честно, меня даже обижало, что её зовут так. Аделина. Я вот просто Катька. Даже в поддельном паспорте Таня, словно нельзя меня было Изабеллой обозвать. Моё настроение стремительно меняется по сто раз в день, от умиления Левкой, до такой вот глупой обиды, которая вызывала непрошенные слезы.
– Как настроение у тебя? – спрашивала она входя.
Она, это женщина с большой буквы, а не какая-то там Катька. Приходит и смотрит сверху вниз, потому что высокая. Смотрит, как на диковинную зверушку. Вроде, как интересно, но в руки взять противно. Примерно так же она смотрит на своего сына. Но она признает, что он хотя бы куда более красив, чем я. Это ей приятно, не могла же она родить страшного ребёнка.
– Замечательно, – в тон отвечаю я. – Крепко спала, плотно покушала, хорошо покакала.
Она морщится – фу, гадость. Принцессы не какают. А Аделина не принцесса даже, а целая королева. Смотрю на неё. Всегда одета красиво так. Волосы тёмные блестят. Глаза серые, но такие тёмные, что кажутся чёрными. Мне больно представлять её и Давида вместе, но остановиться я не могу. Её тело, такое женственное и изящное, его такое сильное, смуглое. Я должна признать – они просто созданы друг для друга.
– Ты некрасивая, – говорит Аделина усугубляя мои терзания. – Ты почти плоская. Твои волосы… Они кудрявые и практически рыжие.
– Ещё у меня коленки, – добавляю я. – Торчат. И копчик. И локти.
Она закатывает глаза – я кажусь ей неразумной и бестолковой. Лев в это время лежит на пузе на своём коврике. Он не умеет ползать, но если видит впереди себя что-то интересное, то тянется к нему изо всех сил, смешно пыхтя и собирая зрачки в кучу у переносицы. Вот и сейчас пытается достать до зелёного шарика. С ним у нас грустная история, если достанет, будет психовать – шарик в рот не лезет никак, не помещается и все.
– Что Давид в тебе нашёл? – спрашивает она. – Скажи, мне интересно просто, как после меня можно спать с тобой?
Мне хочется сделать ей больно. С тоской вспоминаю о милой железяке брошенной за моей дачей. Вот бы мне её сейчас!
– У Льва уже два зуба, – отвечаю не в тему. – Если хочешь, я покажу.
Снова смотрит на ребёнка. Делает шаг к нему, но останавливается, чувствуя моё напряжение. Да и нет в ней таких чувств, чтобы идти наперекор всему ради своего ребёнка. Опускается в кресло.