– Тогда ночью сегодня, я буду очень невнимательным. А ты будь внимательной… И интуиции своей доверяй.
Сказал эту загадку и ушёл – а мне думать. Я по комнате – десяток шагов в одну сторону, десяток в другую. То в окно посмотрю – все по прежнему. Темно уже, но слышу, как бряцают по двору шаги – охрана моя почетная. А мне покою нет – что-то случится же. Сегодня случится.
Дверь открылась далеко за полночь. Лев успел проснуться, поплакать, поиграть, покушать, снова уснуть. Никого я уже не ждала, поэтому испугалась. И свет выключен, ночник только горит, светит едва-едва. И вошедшего человека я не знаю. Худой, пожилой, хромает будто бы. Не вписывается он в портрет моей охраны. Не такой. И пахнет от него сигаретами, а ещё, почему-то – полировкой для мебели.
– Здравствуйте, – говорит он хриплым голосом. – Я на Давида работаю… Две недели прятался в подвалах, как вор, насилу момент удачный нашёл. Я вынесу ребёнка. Вас не смогу, а маленького Льва вынесу. Они не заметят… отцу отдам. Отдайте мне Льва, пожалуйста.
От мысли, что ребёнка придётся отдать у меня трясучка. Колотит просто. Ужасно. Да кому? Я его не знаю! Быть может он меня обманывает? Но это не похоже… Они, те кто меня здесь держит, просто отобрали бы ребёнка. Этот просит. Волнуется. И глаза такие… Не добрые, нет. Жёсткие даже. Но смотрят в душу и верить хочется. А ещё – своей интуиции.
– Как он без меня, – растерянно говорю я.
Говорю, а сама аккуратно Льва в одеяло заворачиваю – система уже отточена. Отдала, насилу от себя оторвав. И мужчина так бережно ребёнка взял, что снова говорю себе – все будет хорошо. Война эта дурацкая закончится. Снова жить спокойно буду. И пусть в клочья душу рвёт, все правильно делаю.
– Всё хорошо будет, – шепнул мужчина, а потом растворился в темноте коридоров, вызвав у меня немалые вопросы – моя охрана осторожно сидела у стеночки. Живая. Спала.
Я поревела. Порыдала. Навзрыд. Представляю, как Лев проснётся, а меня рядом нет. Испугается. А потом и вовсе про меня забудет – от этого больно. Младенческая память короткая… Ревела я пока не выплакала всю себя до дна. А потом сделала то, чего боялась последние несколько дней – спокойно уснула.
Я надеялся, что сына увижу и отпустит. На эту ночь был назначен штурм – устал плясать под дудку жены, пытаясь выполнить все её причуды, которые раз от разу становились все диковеннее. Хотел забрать Льва. И Катьку, пусть даже сто раз ей не нужен. А все пошло не так.
Наши постовые машины всегда здесь стояли, глаза мозолили местной охране. Прятать я их был не намерен. Но сегодня мы прятались. Много моих людей. Действительно много – я снова не один. Мы отступили в густую декабрьскую черноту, она нас собой укрыла. Ждём сигнала. План уже отработан – ворота сносятся ко всем чертям собачьим, а дальше как мне мечталось. И Лев, и Катька, и моя рука на горле жены, и распростертое у ног тела Рафаэля. И я не хотел, чтобы он умер. Я бы спросил – за что?