А рука, что держит мою, казалось бы, нежно, – каменная. Вечер в доме у моря был долгим. Надеюсь, он последний здесь, хотя из всех моим тюрем за последние месяцы, эта – самая приятная. Рафаэль был погружен в свои мысли, то и дело утыкался в ноутбук, словно меня не замечая. И вот зачем я ему? Если нужен кто-то рядом, завёл бы себе мопса.
Ночью я проснулась от тревоги. По привычке поискала Льва рядом, но не нашла. Запаниковала – каждую ночь так. Потом вспомнила, что он с отцом, Рафаэль даже фотографии показал в доказательство. Значит все хорошо, все так, как должно быть. Просто я дура.
Но что-то меня разбудило. Что-то шло не так. И тогда я поняла. Мокро. Мне было мокро "там". Вскочила. На простыне алое пятно. Никакой боли, никаких особенно сильных кровотечений. В первые минуты я подумала, что теряю ребёнка, которого уже привыкла носить в себе, но разгадка была до обидного проста. У меня начались месячные.
Видимо, организм измученный недосыпами и стрессами просто устал и устроил бойкот. Мне бы радоваться, все же, ни кола, ни двора, ни мужика нормального, то есть – своего. А мне…обидно до боли. Я так его хотела, этого малыша, которого не было. Так, что поверила в него, возможно, вопреки всему. Он был братом Льву. Или сестренкой… и он был бы тем, что я унесла бы от Давида. Ниточкой, что нас бы связывала, даже если бы он об этом не узнал.
– Ну, почему так, – всхлипнула я.
Не выдержала, и заплакала. Горько, в голос. Села, лицом уткнувшись в коленки голые и реву. И ничего уже больше не хочется больше. Может даже никогда не захочется. Беременности, которую я сама придумала не было, а я чувствую себя так, словно у меня ребёнка отобрали.
– Что случилось? – ворвался в комнату Рафаэль.
В одних шортах, от голого торса я отвела взгляд. Волосы взлохмачены. Сонный. И правда, что ли, за меня испугался? Не верю.
– Месячные начались, – сказала я и указала рукой на подсыхающее уже пятно на простыне.
– А чего ревешь? – удивился он.
– Так гормоны же. Мы все ревем. Предменструальный синдром, все дела.
Рафаэль глаза закатил и ушёл. А Давид не ушёл бы. Поднял бы меня с полу, усадил бы на колени, не обращая внимания на испачканные пижамные шорты. Обнял бы нежно. Обещал бы сделать ребёнка, и на этот раз, чтобы точно. От этой фантазии я разревелась ещё горше.
– Мне надо в клинику, – сказала я утром. – По женски.
Неохотно, но Рафаэль согласился. В клинике меня осмотрели. Я лелеяла надежду, что я все же беременна. Что у меня небольшая отслойка плаценты, благо крови почти не было. Что сейчас меня положат под капельницу, спасут моего ребёночка. А я буду лежать спокойно столько, сколько нужно, хоть все девять месяцев не встану, только бы родился. Но нет. Не было ребёночка.