Он поклонился первым, и когда выпрямился, запах духов от его перчаток поднялся вместе с ним; он всмотрелся в ее крупное лицо с толстым носом, как у барсука, скривленным на сторону, потом оглядел ее длинные плоские губы и дюжее тело. Он увидел, что она лишена привлекательности и что это ее нисколько не заботит. Стало быть, ей нечего бояться отравы, потому что она, как и многие безобразные женщины, носит яд в себе. Однако Мадам не безнадежна. Потрясение, которое она испытала при виде Месье, заставило ее усмехнуться. Это для него стало вторым ударом. Месье отпрянул и даже покачнулся на своих очень высоких каблуках.
Мадам ела гранаты, и зубы ее стали ярко-красными. Он тоже улыбнулся, зубы у него были темные и гнилые. Из кармана он вынул конфету и протянул ее Мадам, и сердце у нее перевернулось. Ее охватил жалость, потому что она знала, что Месье развращен. И ощутив эту жалость, она сразу же немного полюбила Месье. Среди дам и господ, сопровождающих Месье, начались хихиканье и шепот. Она еще не сказала ни слова, а уже вызвала к себе нерасположение.
В Шалоне состоялась вторая свадьба, и колокола звонили по всему городу. Месье сказал Мадам, что церковные колокола — единственная музыка, которую он выносит, и он частенько отправляется в Париж только затем, чтобы послушать колокола «Всенощной поминовения усопших».
В спальне Месье расстегнул свое парчовое одеяние. На сокровенном месте Месье носил священные медали. К этому Мадам была не готова. Когда они сели на край задрапированной кружевом кровати, он стал снимать медали одну за другой. Крупные тяжелые кольца легли, звякнув, на столик; он протянул к ней руки — смуглые и маленькие, как у ребенка. Хотя во время соития он не спешил, Мадам почти ничего не почувствовала.
* * *
Несколько дней спустя в Сен-Жермене Мадам встретилась с братом ее мужа, Людовиком Четырнадцатым. Его супруга Мария-Терезия отсутствовала. Наставники Мадам толковали ей о французских королях — Людовике Учтивом, Карле Лысом, Людовике Заике, Карле Простом, Людовике Иностранце, Людовике Ленивом, Робере Сильном и Филиппе Красивом. Она знала Людовика Толстого и Людовика Льва, Филиппа Сурового, Филиппа Высокого и Филиппа Счастливого, Карла Любимого и Карла Любезного. Теперь же она стояла перед королем, который уже был Людовиком Великим, и на лице его тоже увидела разочарование. И все же ее потянуло к нему, как к свету, потому что он был, подобно ей, светлым, как солнце, из северного народа, выше, чем Месье, и вовсе не такой сутулый. Месье стоял справа от короля и почти позади него, так что она видела только его рукав в лентах и дрожащих вспышках бриллиантов. Когда она заговорила, этот рукав продолжал мерцать. Она почти не видела короля из-за сияния бриллиантов на его пряжках, пуговицах и лиственном орнаменте шляпы. Крупный бриллиант, синий, почти как фиалка, сверкал на его шпаге. Перевязь и ордена в бриллиантах. Она уже знала, что у короля красивые ноги с маленькими ступнями, и он танцует во множестве балетов. И уже понимала, что он избрал ее для того, чтобы держать в узде своего брата.