- Да, мама, а в слуцком лагере мне встретились твои знакомые, помнишь пленных, которых ты кормила в аптеке? Они узнали, чей я, и, когда вышел из тифозного барака (а есть, есть хотелось, они это знали), дали мне мешочек сухарей, накопили, насобирали из своих кусочков, пока я там лежал.
Мама не произнесла, не напомнила про свое излюбленное: брось сзади
- найдешь впереди! - она просто заплакала.
Возможно, это были последние ее военные слезы.
Возвращение
Я возвращаюсь в Глушу. В Новосибирске мог застрять на целый месяц (эшелоны с войсками, с техникой гнали в сторону Японии), вероятно, так оно и было бы, если бы меня не ждала Глуша, мама. Познакомился на забитом людьми вокзале с инвалидом-фронтовиком, на протезе, решили вместе искать выход из положения, с нашей точки зрения, глупого: есть билеты, а уехать не можем. Нужно закомпостировать, ну, да это уже излишество, блажь невоенных людей. Мы-то лучше знаем, как нам обязательно ехать надо. Побрели вдоль пустого эшелона, дожидавшегося своего часа на запасных путях. Если хорошенько присмотреться, всегда найдешь если не дверь, то щель. Это любому фронтовику известно, а уж партизану - тем более. И действительно, в одном вагоне кто-то не поднял, оставил приоткрытым окно в туалет. Вот он, наш шанс! Инвалид послал меня в разведку, подмог снизу, сзади: вот я и в вагоне, пусть пока лишь в туалете. Подал мой вещмешок, сумку. Теперь давай ты, я протянул вниз руку, но фронтовик вдруг засомневался, нет, он не полезет, счастливого тебе пути, братка! Что ж, жаль, вдвоем было бы легче качать права перед проводницей.
Один я в пустом вагоне, садись, ложись, где пожелаешь. Но мы не гордые, нас и верхняя, третья полка вполне устроит. Забрался и затих, вслушиваясь. Поезд тихонько, на цыпочках подбирается к вокзалу, слышному издалека. По целому месяцу ожидающие отъезда люди -ясно, что и заорешь, и затолкаешься. Проводница тоже орет, визжит -да, видно, у нее характерец. Скоро встретимся.
Топот, чемоданные стуки уже в тамбуре, внизу подо мной - майор! Второй и того хуже - полковник с тремя чемоданами! И еще, и еще -хоть бы один невоенный, гражданский. Похоже, что я забрался в вагон для высоких чинов. Так что и не рассчитывай, не удастся затеряться среди пассажиров. Белая ворона! Вагон зазеленел мундирами, засверкал погонами, что луг весенний. Пробежаться, что ли? - я соскочил со своей высокой полки: «Здравствуйте!» - и присел к окну, напротив майора. Он удивился. И все вокруг удивились: а этот откуда здесь? Но молчат, я спросил, сколько до отхода поезда, ответа не услышал. А вот и красавица-проводница, уставилась на меня.