— Так это были стрелы… так и догадался. Но где же наконечники, кто их извлек?
— Сама. Дар был мне в помощь. И на это тоже ушли силы.
— Но помилуйте, кто посмел поднять руку на наследницу Хаджи?!
Дор Вильям был удивлен безмерно и возмущен. Оттого на миг даже смог распрямить сутулые плечи и замер, прекратив смывать грязь и кровь с тела раненой. И тут девушка разжала кулак. Старик и не приметил, что она там что-то сжимала, но вот, на выскобленные доски стола упал окровавленный кусок заостренного металла.
— Хозяин вот этого…
— С ума сойти! Так отливают наконечники… — старец двумя пальцами ухватил смертоносный металл и поднес ближе к подслеповатым глазам.
— Правильно… в Спартоксе, — раненая напряженно выдохнула и тяжело опустилась на стол.
— Как же вы оказались на их территории, Ваше высочество? Ведь так? Не думаю, что кто-то из их воинов обстрелял девушку, собирающую целебные травы в приграничье.
— Потом, дор Вильям… все расскажу потом. Сейчас у меня уже темнеет перед глазами.
— Ах, простите! Я, старый дурак, трачу дорогое время на разговоры… вот, выпейте это, — он дотянулся до склянки, наполненной зеленой жидкостью, с усилием вынул из узкого горла пробку и накапал около десятка капель в пиалу. — Снотворное и обезболивающее. А это… — проследив, как девушка послушно выпила снадобье, протянул вторую глиняную чашечку, уже с синеватым зельем. — Поможет быстрее восполнить резерв силы, пока я буду врачевать ваши раны. А как очнетесь, дорогая моя, так все-все мне расскажете. Теперь же… спать, милая.
В тот же миг веки девушки, будто под тяжестью, начали закрываться. Вот и ресницы перестали трепетать, и мышцы спины и рук окончательно расслабились.
— Все. Можно приступать… — старик снял с полки тяжелый ларец, а из него достал лекарский инструмент. — Не думал и не гадал, что так все обернется… — то ли помогал себе бормотанием, то ли по привычке брюзжал под нос, воюя с поврежденной плотью и порванными сосудами. — Как бы знал, ни за что не отпустил на то болото. Всего и собиралась добыть целебную травку для моих глаз, бедная девочка. А какой-то лиходей… что б ему теперь ни дня покоя не видать… поднял на нее руку. Как мог?! Метить в девушку, мирно собирающую травы… или не в девушку?
Старец на миг задумался, отчего руки его, с такими же скрюченными пальцами, как и весь сам, замерли над спящей раненой. Повращал немного лекарский нож, отложил его, тяжко вздохнул и взялся за иглу.
— Может, в ворона? Или в косулю? Ну, не в змею же, стрелял из лука… Боги, что у нее там произошло?
Дальше его бормотание сделалось тихим и мало разборчивым, потому что очень старался шить рану. Но вот дело было сделано. Зельевар еще раз окинул взглядом дело рук своих и, вроде бы, остался доволен. Потом подошел к очагу, подбросил дров, чтобы в комнате поддержать тепло, снял с веревки кусок ткани.