– А Питер? Он сможет добраться невредимым до своего острова?
– А про этого самца, предложившего тебе гнездо, я слышать ничего не желаю! – Сказал он, словно все слова, им произнесенные, состояли сплошь из шипящих. – Ты поняла меня, милая?
Знала я этот проникновенный шепот, потому и притихла. А Эдвард стянул с себя мокрую рубаху и начал интенсивно обтираться полотенце.
– И просвети меня, Эль. Я раньше ничего общего с птицами не имел. У меня даже канарейки в детстве не было. Так не подскажешь ли, как надо ухаживать за попугаичихами?
– Ты серьезно? Собрался вить гнездо? – Как ни велики были мои переживания за белого попугая, но тут не удержалась от колкости.
– Не в том смысле, детка. Я вообще про птенцов еще ни разу не задумался. Имею в виду, чем кормить-то мне тебя? А то, вдруг не доживешь до обратного превращения?
– Не волнуйся. Меня Питер покормил. – Знала же, что такие слова вызовут сноп искр из желтых глаз, но не удержалась. Очень уж обидным показалось высказывание про то, что указало мне крах надежд на семейную жизнь с этим мужчиной. – Видал когда-нибудь, как это делают птицы? Из клюва в клюв!
– Дьявол! И правильно я сделал, что выбросил этого хохлатого за борт. Эй, эй! Не заводись! Без камня на шее бросил. И не в воду, а в воздух. Если он такой крепкий мужик, что собрался выводком желторотых птенцов обзавестись, то справится и до берега дотянет. И знаешь, мне расхотелось говорить про птиц вообще. Я их нисколько не понимаю. Никто же не неволит, а они строят гнезда, силы тратят, а потом еще впрягаются в кабалу с детьми…
– Развяжи меня! Что смотришь? И думать тут не о чем – птицам нельзя долго быть связанными. Круговой обмен крови и прочее…
– Не дергайся. Я сейчас. Только скажи, что глупостей делать не станешь.
– Ты имеешь в виду, что остаться с тобой, а не лететь за Питером, это правильно?
– Единственно верное решение. Так как?..
– Развязывай.
Далее Эдварда потянуло на размышления вслух. А я заподозрила, что очень сильно был уязвлен моим добрым дружественным отношением к белому попугаю, вот и решил отыграться. Иначе, отчего касался темы любви, брака и семьи, отвергая в чистую для себя лично возможность первого, второго и третьего. Ага! Заметил, негодяй, как я хохлилась, вот и разошелся. И словеса развел за приятным занятием к тому же: кок ему ужин принес. Убрал с того самого блюда, догадывалась, следы муки и мои выпавшие перья и принес.
– Точно не хочешь ко мне присоединиться, Эль? Зря! Тут и виноград твой любимый есть.
– Благодарю – сыта!
Сказала про сытость, а по лицу Ястреба пробежала тень. Понятно – про Питера опять вспомнил.