Он осторожно потрогал то место на шее… а потом схватил ее в объятия и она вдруг оказалась у него на коленях.
— Вы лучше всех врачей, которые меня когда-либо лечили. Скажите, этот метод где-нибудь вообще применяется? Ну, то, что вы делаете?
— Применяется, конечно… теми, кто умеет. Я умею очень мало, и многие навыки вообще растеряла с юности. Но что могу — делаю. И все, тема закрыта.
— Ух ты, как строго! А почему закрыта? — он умудрялся еще и целовать ее между словами.
Она закрыла глаза, положила голову ему на плечо и руку на второе, и молчала. Ох, хорошо-то как!
Однако он продолжал гладить ее по голове и вообще куда дотягивался, и говорить тоже продолжал.
— Вы бросили отвечать, потому что я говорю какие-то совсем несусветные глупости?
Пришлось сделать над собой усилие, чтобы вернуться в реальность.
— Вам правду сказать? — она приоткрыла глаза и вернула в прическу выпавшую шпильку.
— Конечно, только правду и ничего, кроме правды!
— Когда я у вас на коленях, я не соображаю. Ни-че-го.
— Ух ты, буду знать. И пользоваться в корыстных целях. Так, а это еще что такое? — спросил он вдруг изменившимся голосом.
Она даже встрепенулась, отстранилась и полностью открыла глаза.
— Где?
Нда, момент был ничего так себе — он гладил ее ногу под пышными юбками и что-то ему не понравилось в резинке чулка. Ах черт, ну да, конечно. На него определенно произведет впечатление.
Она, смеясь, приподняла юбку и продемонстрировала роскошный синяк размером с пол-ладони на правом бедре, частично он был под резинкой чулка, а частично — под самим чулком. Ему было дня четыре, он был в самом, что называется, соку — переливался всеми цветами радуги и на ощупь отличался от нормальной кожи вокруг.
— И что это, хотелось бы мне знать? — хмуро спросил он.
— Как что — гематома, — пожала она плечами.
— И откуда у вас эта, с позволения сказать, гематома?
— А, заработалась, мимо кофейного столика в кабинете не смогла пройти без потерь, — беззаботно ответила она.
— И что теперь? Скруглить ему углы? Или изъять его из вашего кабинета, раз он угрожает вашей безопасности?
— Безопасности не угрожает. И даже целостности не угрожает. Как я буду тогда пить кофе, если вы мой столик заберете? А вас как буду кофе поить? И углы скруглять ему нельзя, он старинный. А синяк пройдет.
— Погодите, а почему вы его не полечите? Ну вот как мою шею сейчас?
— Да руки не доходили. Если бы только могла подумать, что он вас так расстроит — убрала бы, конечно.
— А сейчас не можете убрать?
— Нет, сейчас уже не буду. Разве что потом сразу же спать пойду, а я вам еще подарок не подарила, — она уже слезла с его колен, более того — встала на ноги и взяла со стола сумочку.