у меня очень красивое анаркали.*1* Она трогает ткань малинового цвета, обшитую золотом, восхищается тем, как искусно мастера поработали над узорами.
И ей нравится, что я распускаю волосы не только в особых случаях.
- Присаживайся, – она машет в сторону обеденного стола из красного дерева.
Чанда с дочерями ушла в гости, оставив меня дома. Я даже обрадовалась
тому, что они не взяли меня с собой. А когда узнала, что Ниша сегодня отдыхает, почувствовала какое-то облегчение. Я смогу объясниться с ней наедине насчет
вчерашнего инцидента. Нужно отдать ей должное – она сама меня ни о чем не
спрашивала. Я просто благодарна Чанде за Нишу, хоть для меня секрет, почему
только двое ее детей отличаются целесообразностью?
Я сажусь напротив нее, снимаю с шеи длинный платок и принимаюсь
накручивать его концы на запястья, чтобы чем-то себя увлечь, пока Ниша
наливает нам чай. На самом деле, я жутко нервничаю.
- Ладно, – смущенно произносит кузина, отпивая из своего стакана.
Она приготовила «замороженный» чай – крепкий, с добавлением сахара, лимона и льда. Так, как любят у нас на Родине.
- Ладно, – зачем-то повторяю я, а потом сама себя костерю.
- Ты же хочешь поговорить со мной? – нежданно спрашивает Ниша.
Я на миг выпадаю из реальности. От смятения душа в пятки уходит. Не
знаю, как начать. В голове – каша. Вопросы, вопросы, вопросы… А что я скажу?
Поймет ли она меня? А вдруг предаст меня и проболтается обо всем маме, сестрам?
- Не бойся, я не выдам тебя, что бы ты ни сделала, – словно прочитав мои мысли, заверяет Ниша.
Мне, безусловно, становится немного спокойнее, но страх полностью не
исчезает. Я потеряла долгую дружбу с братом, потому что полюбила, потому что
очень захотела увидеть Дейла. Еще раз его поцеловать – пускай и последний.
Она тянется через стол и берет мои руки в свои, сжимает их, подтверждая
то, что я могу доверять ей. Сделав глубокий вдох, я без спешки приступаю к
своему расскажу. С самого начала, с самой первой встречи с Дейлом. Кажется, что
я говорю бесконечно. Стираю слезы с щек, а они снова бегут. Нет возможности
перестать рыдать. Не знаю, как назвать это по-другому, поскольку ближе к
середине я уже зажимаю рот ладонью, чтобы боль, которую я так долго держала в
себе, не вырвалась наружу. Ниша пересаживается ко мне. Она обнимает, будто
своего ребенка. Мы никогда не общались, как друзья. Мы вообще едва
поддерживали отношения. И то, делали это, наверное, потому что так принято.