порывисто спрашиваю:
- Господи, Майя, что ты здесь делаешь?!
Таксист изредка на нас поглядывает, барабаня по рулю пальцами.
Вероятнее всего, она немало ему заплатила, но он все равно не думал, что
придется где-то долго стоять. А потом, прежде чем моя любимая успевает
ответить, сзади останавливается другое авто и начинает сигналить. Таксист просит
нас поспешить.
- Меня не должны здесь видеть, – бегло говорит индианка. – Это очень опасно.
Садись в машину. Нам нужно поговорить.
Майя отодвигается, предоставляя мне свободное место, и, недолго думая, я
юркаю в салон. Машина медленно выезжает с территории отеля. Обернувшись, наблюдаю за тем, как дворецкий и сотрудники «Лилы» уже торопятся обслужить
новых гостей.
Прилив адреналина лишает меня всякого рассудка. Майя боязливо смотрит
по сторонам, а затем говорит водителю что-то на хинди. Он ей отвечает, кивнув
головой. Сразу за этим тонированные стекла в «Амбассадоре» поднимаются, пряча нас от богатых районов Нью-Дели, проносящихся за окнами.
Я дышу часто и быстро, этого никак нельзя скрыть. Спустя три года мы с
ней, наконец-то, снова наедине. В это очень тяжело поверить. На какое-то время
даже наступает ступор, я не могу ничего поделать с тем, что просто глазею на нее.
Так же, как и она на меня. Из украшений на Майе сегодня только маленькие
золотые серьги и брачное ожерелье. Никаких браслетов, руки не разукрашены
хной, лицо свободно от бинди и прочих красок в волосах. Она такая естественная, такая… моя. Ей идет современная одежда: джинсы и длинная черная блузка. Мне
нравится в ней все. Все, кроме этой ужасной цепочки. Я ненавижу то, что она
напоминает о статусе Майи. Эмоции, с которыми тяжело совладать, и чувства, которых сдержать невозможно, делают свое дело. Я встречаюсь с взглядом
взволнованных и несколько испуганных шоколадных глаз, нахожу в них
разрешение поступить так, как считаю нужным. Я не медлю ни секунды: перемещаюсь на сиденье ближе к ней, обхватываю талию одной рукой, а другую
запускаю в волосы, сжимая их в кулаке. Она дает начало этому безудержному
поцелую, обнимая меня крепко. Я не знаю точно, в какой момент мы становимся
частью друг друга – тогда ли, когда я засунул язык Майе в рот или тогда, когда она
закинула ногу мне на бедро? Я целую ее так страстно, насколько меня вообще
хватает. Любовь к ней граничит с некоторой одержимостью. Я, наверное, должен
быть нежным, но ничего не выходит. Хочется делать ей больно, за то, что бросила