— Алиса, — Мира поднялась на руках, принимаясь выпутывать свои волосы из ладошек мальчика, — тебя не надо спасать?
— Поздно уже, — вздохнула та. — Ник и со мной так спит, утром расчесать не могу. Достанется же кому-то счастье!
Моя девочка широко улыбнулась, а я не мог отвести взгляд…
Никита раскапризничался во сне, но я уже не обращал ни на что внимания, даже не ответил на прощание Алисы — так хотелось скорее прижать Миру к себе. Наконец, когда щелкнула дверь, она перевела взгляд на меня:
— Почему стоишь?
— Не могу оторваться от тебя… — прошептал я. — А мне надо в душ…
— Давай пойдем в душ вместе…
— Ты лучше засыпай, а я к тебе вернусь.
Ну что мне еще один надрыв? Каждый мускул в теле корежило от ее притяжения, необходимости быть с ней, чувствовать ее кожу под пальцами, дышать ей, держать в руках. Я, как наркоман со стажем, растягивал эту сладкую боль предвкушения утоления этой жажды, будто наказывал себя за что-то. Будто десяти лет было недостаточно…
Кажется, я рванул рубашку слишком резко, и несколько пуговиц осыпались на пол, но было плевать. Мне казалось, я в раскаленной пустыне умираю от жары и жажды, и единственное спасение — она.
Никогда еще так быстро не принимал душ. Когда вернулся в спальню, она не спала. Сидела на кровати и смотрела в панорамные окна на снегопад…
— Так красиво…
— Да, — я смотрел только на нее.
Она перевела на меня взгляд:
— Иди сюда, я сниму пластыри…
Я повиновался. Ей хотелось повиноваться. Скажи она сейчас «обернись драконом и покатай меня по небу», я бы даже не задумался. Когда ее пальцы коснулись спины, я вздрогнул.
— Азул, что такое?
— Мне мало тебя, — процедил сдавленно в матрас.
— Пугаешь меня.
— Я должен был тебя готовить для себя…
— Жалеешь?
— Ты мне нравишься такой, какая есть.
— Интересно, а какая бы была?
— Ты бы говорила по-русски, — улыбнулся я. — И ругалась — тоже.
— Ну, это просто исправить, — ее пальцы оглаживали спину, подцепляли концы пластырей и медленно оголяли шрамы.
— А еще ты бы знала, что следы твоей страсти нужно зализывать, или останутся шрамы…
Мира замерла обескураженно, но когда начала медленно склоняться, я задержал дыхание:
— Только, если ты это сделаешь, я не выдержу и займусь с тобой любовью снова…
Дыхание сбилось у нас обоих. Я бросил ей вызов, и она его приняла.
— Любовью? — ее горячее дыхание опалило кожу. — Или жестким трахом, Азул?
Когда Мира коснулась языком ближайшей царапины, по коже прошла волна такой дрожи, что меня кинуло в пот, а член молниеносно наполнился кровью. Перед глазами потемнело, из груди вырвался звериный рык. Я вспорол когтями матрас и шумно втянул воздух.