— Нет, она тогда ходила в ресторан.
— Вот как! И с кем же, ты не знаешь?
— Нет. Никто не знает.
— А в отчете есть что–то об этом?
Ассад кивнул:
— Сёс Норуп, новая секретарша, видела, как она записывала название ресторана в свой еженедельник. И кто–то из персонала запомнил, что видел ее там. Только не запомнил с кем.
«Похоже, в отчете есть много такого, что срочно нужно проработать!» — подумал Карл.
— Ассад! А как назывался ресторан?
— Я помню, он назывался «Банкрот». Это может быть так?
Карл повернулся к домработнице:
— Она пошла туда на свидание? У нее был поклонник?
Женщина заулыбалась, на одной щеке у нее появилась глубокая ямочка:
— Очень даже возможно. Только она об этом ничего не рассказывала.
— А вернувшись домой, она ничего не говорила? Я имею в виду, после вашего звонка.
— Не–е. Я ушла. Уффе тогда так развоевался.
Из–за двери послышалось позвякивание, и в комнату вошел теперешний хозяин с таким торжественным видом, словно на чайном подносе, который он держал на вытянутых пальцах, лежали все чудеса гастрономического искусства.
— Домашнее, — произнес он только, ставя перед гостями крошечные, похожие на пудинг печенюшки в серебряных формочках.
Всплыли воспоминания детства. Не так чтобы приятные, но все же воспоминания.
Хозяин раздал гостям угощение, а Ассад незамедлительно доказал, что оценил его по достоинству.
— Хелле, в отчете сказано, что за день до исчезновения Мереты при вас принесли письмо. Не могли бы вы рассказать, как оно выглядело?
Наверняка и это уже записано в отчете, но не помешает, если она повторит свои показания.
— Это был желтый конверт — такой толстый, прямо как из пергамента.
— Какой он был величины?
Она показала руками — получалось, что формата А4.
— На нем было что–то написано? Может быть, штемпель или фамилия?
— Нет, ничего не было.
— А кто его принес? Вы знали этого человека?
— Вовсе даже нет. В дверь позвонили, я открыла. Там стоял человек, он мне его передал.
— Немного странно, правда? Обыкновенно письма доставляются почтой.
Она по–свойски дала ему легкого тычка:
— А как же без почтальона! Только это было уже попозже. Кажется, тогда передавали «Радиогазету».
— В двенадцать?
Она кивнула.
— Он дал мне письмо и ушел.
— И ничего не сказал?
— А как же! Сказал, что оно для Мереты Люнггор, и все.
— Почему он не бросил письмо в почтовый ящик?
— Наверное, это было что–то спешное. Видать, он хотел, чтобы она прочитала его сразу, как только придет домой.
— Пусть так. Но ведь Мерета Люнггор–то, наверное, знала, кто его принес. Что она об этом сказала?
— Чего не знаю, того не знаю. К ее приходу я уже ушла.