В вестибюле я повернул направо в коридор и стал нащупывать дверь кабинета.
Внимательно прислушавшись, я различил какие-то приглушенные щелчки. Слабый свет пробивался из-под двери. С осторожностью индейца я повернул ручку.
Мне удалось приоткрыть дверь, не произведя ни малейшего шума. Щелканье прекратилось, и теперь я мог различить дыхание, прерывистое и тяжелое. Я бы солгал, если бы сказал, что чувствовал себя совершенно спокойно. Мое сердце сильно билось от страха, но ни малейшего желания отступить у меня не было.
Я толкал понемногу дверь, постепенно отпуская ручку. Когда проход оказался достаточно широким, я заметил светящееся пятно на противоположной стене и на фоне этого пятна какой-то странный силуэт, в котором я без труда узнал Тони. Его рука держала ручку несгораемого шкафа, вмонтированного в стену.
Я сразу же почувствовал себя в порядке. Молодой Тони играл во взломщика. Он, вероятно, был совершенно уверен в том, что ему не грозит опасность, потому что не выказывал никакого беспокойства.
Я толкал дверь, моля небо, чтобы ее скрип не выдал моего присутствия.
Тони продолжал крутить диск, щелканье которого и донеслось до моего слуха. Я проскользнул в комнату и, не закрыв за собой дверь, прямо направился к креслу, расположенному справа от двери.
Я осторожно уселся в кресло, положив руки на колени, и стал наблюдать за юношей, за его странной работой.
Должен сказать, меня это очень забавляло. Я представлял себе реакцию этого подонка, когда он увидит меня. Я сидел так, может быть, с минуту, когда ему все же удалось открыть сейф.
С моего места отлично было видно содержание сейфа: несколько каких-то досье, футляр темного цвета, который он, не задумываясь, взял.
Повернувшись на месте, он положил футляр на стоявший рядом стул. Нажатие пальца, щелкание — и крышка приподнялась. В слабом свете карманного фонаря сверкнуло ожерелье, о котором мне говорил Роберт Лоувел.
Тони вынул ожерелье и положил его на стол. Потом закрыл футляр, вернул его в сейф, закрыл бронированную дверь, набрал комбинацию и торопливо сунул ожерелье в свой карман. Я решил, что настало время объявить о своем присутствии. Самым естественным тоном я бросил:
— Что ты собираешься делать с этим, Тони?
Он отшатнулся с восклицанием ужаса. Потом мое желание посмеяться сразу же пропало.
Ослепленный направленным на меня лучом фонаря, я все же сумел заметить в руке юноши револьвер 38 калибра. Холодный пот мгновенно, покрыл мое тело. Я все же нашел в себе силы улыбнуться и проговорить совершенно равнодушным тоном:
— Не делай глупостей, Тони. Ты же разбудишь весь дом.