Судья Андерсон казался совершенно ошеломленным. Он слегка приподнялся на стуле, чтобы посмотреть на вещь, лежащую перед ним на столе, которую врач называл пуховиком.
— Почему же этот… этот пуховик такой мокрый? — наконец проговорил он. — Что это, результат ваших лабораторных исследований?
— Нет, — ответил Эрнест.
— Ваша честь, — вмешался помощник прокурора. — Теперь я попрошу вас выслушать свидетеля Питера Ларма, который сможет дать вам исчерпывающие объяснения по этому вопросу.
Немного нервничая, судья Андерсон распорядился:
— Вызовите свидетеля Питера Ларма.
Я подошел к барьеру и быстро объявил о себе все, что полагается в таких случаях, и о своей профессии. Судья привел меня к присяге, и я начал давать показания:
— В прошлую пятницу, — начал я, — Роберт Лоувел поручил мне проделать одну работу, которую я пока не считаю нужным открывать, так как она не имеет никакого отношения к тому делу, которым мы здесь занимаемся. Работа, которая мне была поручена, вынуждала меня, провести конец недели в Хобби-Хаузе. Я приехал туда вместе со своей секретаршей, в прошлую пятницу, около семи часов вечера. Мистер Роберт Лоувел и его друг Виктор Дулич появились на вилле в субботу утром, что как раз совпало с моим пробуждением. Я немедленно спустился вниз, чтобы приветствовать моего клиента, который и познакомил меня с Виктором Дуличем.
Наш клиент направился к своей жене. Миссис Лоувел не оказалось в спальной комнате, и кровать ее, была не тронута. В результате поисков, которые последовали за этим, мы обнаружили ее висевшей на трубе в гараже.
В тот момент я, как и все остальные, подумал, что она сама покончила с собой. Потом, два часа спустя, когда я уже собирался покинуть Хобби-Хауз и возвратиться в Нью-Йорк, меня вдруг поразили некоторые детали. Как вам известно, миссис Лоувел была маленького роста. Я решил проделать некоторый эксперимент.
Я влез на ту самую скамейку, которую мы нашли опрокинутой под ее ногами и, несмотря на мой рост в метр восемьдесят сантиметров, с большим трудом дотянулся до трубы, на которой якобы повесилась миссис Лоувел. А следы, оставленные веревкой на пыльной трубе, были очень отчетливыми: Если бы миссис Лоувел сама закинула веревку на трубу, ей определенно понадобилось бы это делать несколько раз, если ей вообще удалось бы это сделать.
Во всяком случае, пыль была бы стерта с трубы на довольно большом расстоянии. С другой стороны, и сделанные на месте происшествия фотографий показывают, о чем хорошо известно полиции, что тело почти не касалось стены, очень шершавой и плохо оштукатуренной.