Вы должны также хорошо знать, что повесившиеся люди сильно дергаются перед смертью. Миссис Лоувел, безусловно, должна была бы сильно поцарапаться о стену во время конвульсий, тем более, что на ней была надета лишь ночная рубашка, а по свидетельству медицинского эксперта, на теле трупа не было обнаружено ни малейшей царапины, никаких следов ударов.
Вот я и решил, что миссис Лоувел была мертва или находилась без сознания в тот момент, когда ее повесили.
Судья вдруг перебил меня.
— Это ваши личные впечатления и соображения?
— Безусловно, Ваша Честь, — ответил я. — Но вернувшись в Нью-Йорк и испытывая чисто профессиональное любопытство, я произвел небольшое расследование. И в течение одного субботнего вечера на меня четыре раза покушались.
Мертвая тишина воцарилась в зале. Судья побледнел,
— Вы хотите подать жалобу? — быстро спросил он.
Я покачал головой.
— Все в свое время, Ваша Честь. Когда мы покончим с этим делом и убийца будет уличен, вы поймете, что совершенно бесполезно мне подавать на него жалобу.
После этого я подробно объяснил, каким образом происходили покушения. Я подчеркнул использование ножа во время первого покушения, о хитрости, употреблённой, чтобы вытянуть меня на балкон, во втором покушении. История с мяукающим котом заставила судью скептически поджать губы. Тогда я достал из кармана газету и показал ему заметку о несчастном случае с Полли Асланд. Я высказал свое мнение о том, что покушения на мою жизнь и смерть этой молодой девушки находятся в прямой связи.
Потом я рассказал о том, как увидел машину Лоувелов на дороге при моем посещении Хобби-Хауза, в результате которого я обнаружил роковые следы на пуховике. Я продолжал, ничего не скрывая, о третьем покушении, с мяуканьем кота и с метанием, ножа. Но я пока старательно избегал делать выводы,
Когда я закончил, судья долгое время оставался задумчивым. Потом его слезящиеся глаза устремились на помощника прокурора.
— Я думаю, — наконец сказал он, — что надо немедленно удостовериться относительно персоны садовника Асланда.
— В этом нет необходимости, Ваша Честь, — сказал я. — Возвращаясь из Хобби-Хауза, это было приблизительно часа два тому назад, я явился жертвой происшествия, которое тоже считаю следствием очередного преступления. Герберт Асланд находился связанным на заднем сиденье моей машины. Машина теперь покоится на дне лагуны на глубине пяти или шести метров. Я нырял туда три раза, но не смог вытащить из машины Асланда.
При этих словах лицо судьи прояснилось.
— В сущности, — сказал он, — если все эти ваши заявления подтвердятся следствием, которое я прикажу произвести, Герберт Асланд будет считаться убийцей, и судебное разбирательство на этом и закончится.