— Некоторые люди верят в целибат (прим.: сексуальное воздержание) до свадьбы.
— Но не ты.
Он был прав. Однако я не собиралась в этом признаваться.
— Ведь так? — он настаивал.
— Я верила в него, — моя гордость превратилась в маленькую никчемную вещицу, я прямо чувствовала, как она сползает на пол, притворяясь мёртвой. — Знаешь, я думала, если выскажусь, мне станет легче, но это не так. Мы можем перестать говорить об этом?
— Нет. Я хочу понять.
— Боже, встань в очередь, — на этот раз, это определённо был стон отчаяния. Как жалко. — Я даже понятия не имею, как это объяснить. И ты не хочешь понять, ты хочешь высмеять.
— Не правда. Давай, я же стараюсь.
Приподняв брови, я сомнительно на него взглянула.
— Правда. Но ты ведь должна была хоть что-то заподозрить.
— Может, он просто был чертовски хорошим актером, а я одной из тех одиноких отчаявшихся женщин, которая попалась на обман, — омерзительная правда. Живот скрутило и к горлу подступила тошнота.
— Но...
— Прекрати. Пожалуйста, — Боже, помоги. Я больше не выдержу. Я уронила голову на стол. — Давай, я уговорю тебя выдвинуть против меня обвинения? Думаю, может мне всё-таки стоит отправиться в тюрьму. Возможно, тихая тюремная камера как раз то, что мне сейчас нужно.
— Ты не отправишься в чёртову тюрьму.
По крайней мере, я попыталась.
— Слушай, мне жаль, что тебя так поимели, но всё придёт в норму.
Я почувствовала, как что-то на моей голове зашевелилось и потом полотенце исчезло. На лицо упали влажные спутанные светлые пряди. Я села прямо и откинула их назад.
— Извини, — сказал он, кинув полотенце в направлении кухонной стойки. — Просто пытался утешительно погладить тебя по голове.
— Спасибо.
Пауза.
— Ни один натурал не смог бы устоять перед такими буферами, — тихо сказал он. — Просто сказал.
— Не все тащатся от сисек.
— Ну, а следовало бы, — он усмехнулся. — Грудь — это здорово.
Фыркнув, я тихонько засмеялась, несмотря на своё подавленное состояние. В комнате вновь повисла тишина и на мгновение мы оба потерялись в собственных мыслях.
— Я на твоей стороне, Лидия.
— Спасибо, — ответила я. — И я знаю, что такое секс, Вон. Ясно? Мы ласкали друг друга, но в итоге никто не испытал оргазм. Нам помешали. Он помешал, ему надо было ответить на важный деловой звонок. Поэтому и был «как бы секс».
Мертвая тишина.
— Что?
Он поднял указательный палец.
— Я все ещё не насмехаюсь над тобой.
— Ладно.
— Но любой, кто перестаёт ласкать женскую грудь или трахать её пальцами из-за чертового звонка — придурок, перед которым не стоит раздвигать ноги.
— Теперь я это понимаю.