— Потому что это не роль. Ты моя дочь.
Я привычным жестом, приподняла руку, демонстрируя ему запястье.
Рукава платья послушницы были широкими, специально для того, чтобы нам не приходилось мучиться, показывая свою принадлежность к касте послушниц.
— Я слуга Лаари. Всегда была и всегда буду. И это не изменить. Никому. Дар останется со мной на всю жизнь, как и долг служить богине и людям. Привозя меня сюда из года в год ты преступал закон. Мы все преступали. Но это одно преступление, а сейчас ты хочешь нарушить ещё один наказ. И тянешь за собой молодого княжича.
— За него волнуешься?
— За всех. Поэтому сделаю то, что должна.
— Что? Побежишь к ликану каяться? — вдруг усмехнулся отец, вытягивая вперёд ноги. — Надеешься на его прощение? Так не будет этого. Отвергнутый мужчина способен на тяжкие поступки.
— И не только мужчина, — многозначительно произнесла я. Но он не понял. — В любом случае, я готова взять вину на себя. Скажу, что попросилась, что так хотела побывать на свадьбе Айвы, что пошла на нарушение закона.
— Я не позволю тебе!
— Отец, ты не сможешь меня остановить.
— Я князь! — вскакивая, прикрикнул он.
О да, князь. Один из тридцати вершителей судеб. Но даже они не всесильны.
Печать, повинуясь моему мысленному приказу вспыхнула золотом, засияла, загорелась, вкладывая силу в слова, сорвавшиеся с моих губ.
— Я — Айвири, послушница Лаари! И вы, князь, не имеете право меня удерживать.
Голос звучал глухо и незнакомо.
И каждое слово отзывалось болью в сердце.
Прости меня… прости…
Отец отступил, отвёл первым взгляд и отшатнулся, признавая власть богини, стоящей за моей спиной. Он сразу весь будто сжался, уменьшился, плечи поникли, лицо осунулось и морщины стали более четкими.
— Я не пойду к Ларкасу, — произнесла я тихо, опуская руки. — Просто уйду.
— Ты же сама сказала, что ликаны тебя не пропустят, — устало ответил отец, вновь приземляясь в кресло.
— Я сказала, что они не пропустят твою дочь, послушницу никто не смеет удерживать. Надо лишь немного изменить внешность.
— И как ты это собираешься сделать?
— Старая Нэнни здесь в замке. Она поможет.
Старушка пришла минут через десять. Она тяжело вошла в комнату, опираясь о деревянную изогнутую клюку, конец которой громко стучал по полу.
Женщина села в предложенное кресло и, вздохнув, оглядела нас по очереди.
Мне стало немного неприятного от её проницательного взгляда выцветших светло-голубых почти белых глаз. Увидела, что блокировки нет? Или просто рассматривала? Трудно понять, но я поёжилась и по позвоночнику прошелся ощутимый холодок.
— Ох, и натворили вы дел, княже, — произнесла Нэнна наконец.