И Джошуа Редман не дряхлая развалина. Нет, сэр!
— Вон, я сказал!
Как в таком случае поступает настоящий мужчина? Он кошкой прыгает на врага. Он с размаху бьёт кулаком. И он, чёрт бы вас всех побрал, пролетает насквозь! Сыпля проклятиями, Джош кувырком летит на кровать Сэма, на самого спящего Сэма. Дерьмо! Сэм вскидывается спросонья, резко, с хриплым выдохом, садится — и Джош едва успевает увернуться.
Уворачиваться глупо, сэр. Призрак Сэму не помеха. Ещё глупее думать, что Сэмюеля Грэйва разбудили Джошевы проклятия. Ими сейчас и кролика не вспугнуть. Чутьё, говорит себе Джош, вжимаясь в угол. Чутьё, пылающее в Сэме, как в костерке из полезных, скупленных заблаговременно искорок.
— Ты что тут делаешь, а?!
Времени Сэм зря не теряет. В руке его уже блестит револьвер: стул, через спинку которого перекинут пояс с оружием, стоит рядом с кроватью.
— А ну, подними руки!
Щелчок взводимого курка звучит подобно грому.
Это не тахтон, понимает Джош с большим опозданием. Сэм видит незваного гостя! Это грабитель, нет, убийца! Он не хочет присвоить моё бедное, злополучное, всем до зарезу нужное тело. Он хочет превратить моё живое тело в хладный труп!
Вместо того, чтобы поднять руки, убийца поднимает ногу.
Темнота взрывается динамитной шашкой. Как птичка из клетки, револьвер вылетает из руки Сэма. Птичка заполошно чирикает: грохочет выстрел, пуля уходит в потолок. «Ремингтон» не успевает упасть на пол, когда маленькая, твёрдая как камень пятка бьёт Сэма в лицо. Комнату заволакивает пороховым дымом, чернокожий помощник шерифа валится обратно на кровать, а с кровати — на пол.
Из ноздрей, расплющенных ударом, хлещет кровь.
2
Рут Шиммер по прозвищу Шеф
Рут стреляет дважды.
Свинцом.
Тень роняет винтовку. Перевернувшись в воздухе на манер заправского акробата, оружие летит вниз, прямо на коновязь, поставленную у входа в контору. И зрители, и участники этого представления слышат глухой треск: от удара шейка приклада ломается. Приклад падает на землю, всё остальное — на ступени крыльца. Какое-то время тень балансирует на краю крыши, как если бы пули не попали в неё, а только испугали, нарушили равновесие, заставили разжать пальцы. Вот сейчас крыша опустеет, тень пустится в бега…
Кто бы ни был на крыше, он повторяет трюк собственной винтовки.
Сальто-мортале, короткий полёт, падение спиной на коновязь. Треск — так под грузом снега ломается ветка сосны. Запоздало вскрикивает преподобный Элайджа. Должно быть, священник ждёт, что часть упавшей тени подобно отломившемуся прикладу упадёт наземь, а другая часть — на крыльцо.