Парень улыбается. Сколько ему лет? Во время первой встречи Рут дала бы ему семнадцать. Сейчас — двадцать, максимум, двадцать два. Это невозможно, ему не меньше двадцати семи! «Я молодо выгляжу, мэм. Это моё наказание…» Мне тридцать, думает Рут. Выгляжу я на все сорок. Это моё наказание? Нет, это будни.
То, что она выглядит старше своих лет, никак не задевает Рут Шиммер. Ну, почти никак.
— Джошуа, мэм. Друзья зовут меня Джош.
— Мы друзья?
— Надеюсь. Вы не поверите, мисс Шиммер, но перед вами другой человек. Вы знали молокососа и грубияна. Я не умел обращаться с женщинами. С мужчинами, думаю, тоже. Ваш выстрел…
Он поднимает взгляд. Смотрит на люстру.
— Он вышиб из меня всю дурь. Вправил мозги! Если позволите, я бы хотел попросить у вас прощения за тот поступок. Недостойный поступок, мэм! Я…
Он ещё что-то говорит. Горячится, взмахивает руками. Рут не слушает. Она смотрит, как посетители салуна, проходя мимо, здороваются с парнем. Смеются, касаются шляп, хлопают по плечу. Возможно, люстра и впрямь вернула мистера Редмана на путь добродетели. Если нет, Рут ничего не теряет.
— Пиво, — говорит она.
Парень запинается на полуслове. Румянец вспыхивает ярче пожара. Трудно жить, если краснеешь так быстро.
— Что, мэм?
— В тот раз вы помешали мне допить моё пиво. Угостите меня кружечкой, и будем квиты. Это вас устраивает?
— Виски, мисс Шиммер! Самый лучший виски, какой только найдётся в «Белой лошади». Бутылку, а?
— Кружка пива. Этим мы ограничимся.
«Вы хотите меня унизить?» Рут прямо слышит, как он произносит эти слова. Она слышит, он не произносит.
— Лиззи! — кричит он через весь салун. — Два пива!
— Одно, — поправляет Рут.
— Два, Лиззи! Мэм, вы жестоки. Неужели вы запретите скромному помощнику шерифа выпить свою законную кружечку? Не исключаю, что я закажу повторить. Я…
Новый взгляд на люстру.
— Она не упадёт, — заверяет Рут.
— Ну, не знаю. В вашем присутствии, мисс Шиммер… Нет, не стану врать. Знаете, почему я хожу в «Белую лошадь»?
— Потому что это лучший салун в вашей дыре?
— Это лишь одна причина. Вторая заключается в том, что я борюсь со своими страхами. В «Белой лошади» мне всё время чудится, что чёртова громадина, будь она проклята… О, извините! Я просто хотел сказать, что каждый миг жду…
— Что люстра вот-вот долбанёт вас поперёк груди?
— В яблочко, мэм!
— Это бывает. У многих, попавших под выстрел шансфайтера, сохраняются такие страхи. Что-то вроде фантомных болей. Ноги нет, но колено всё ещё ноет в предчувствии дождя.
— Вы меня успокоили! Страх — чепуха, главное, чтобы люстра оставалась на месте. Признáюсь вам, что раз в месяц самолично проверяю, целы ли тросы.