В детстве отец рассказывал ей сказку про древнего грека Сизифа, хитреца и обманщика, наказанного богами. «Все мы сизифы, — смеялся Роберт Шиммер, гладя дочь по волосам. — Хитрим, обманываем, тащим камень в гору. Знаем, что рано или поздно он скатится обратно, а мы следом за ним. Радуйся, что твой камешек ещё лежит у подножия. Спи, маленькая, храни тебя Господь!»
У подножия? Нет, уже на полпути к вершине.
Со временем творятся маленькие злые чудеса. Время, если можно так выразиться, тахтонье — минута за год, час за жестянку леденцов, вечность по четвертаку за штуку. Умом Рут понимает, что с того момента, как её искры подожгли этого Пирса, прошло не более двух-трёх секунд. Она понимает, но поверить в такую чушь она неспособна.
Камень ползёт вверх, нагревается на солнце.
У Пирса начинается припадок, похожий на приступ падучей, но быстро прекращается. Лже-отчим делается вялым, сонным. Только глаза лихорадочно блестят, грозя вылезти из орбит. Шея закостенела, не гнётся, голова словно насажена на железный флагшток. Пирса тошнит зелёной желчью, рвота стекает на грудь, пачкает одежду. Пальцы скрючиваются подобно когтям ястреба, вцепившимся в добычу.
— Нет, — говорит Рут. — Это ты добыча.
Ничего она не говорит. Губы не слушаются, язык занемел. Она думает: «Это ты добыча». Думать тяжело, мысли отвлекают от главного. Камень, гора, тропа. Зрением, отличным от человеческого, Рут видит море — далеко внизу, под горой. Чёрные волны, белые барашки. Берег, пристань, толпа на пристани. Там ночь, пожар, паника. Там что-то происходит, но Рут нельзя отвлекаться.
Пирса трясёт. Дрожь мелкая, противная.
Как отец сделал это сразу с двумя Пирсами? Рут раньше не представляла, чего стоило отцу задержать бандитов, пока книжная девочка гнала Мэгги прочь от заброшенной хижины. Опомнись, дурочка! Какие Пирсы? Дробовик и хлыстик, негодяи без имени и чести, а на главаря отца не хватило. Мистер Джефферсон теперь почтенный бизнесмен, владелец угольной шахты, он прячется в конторе шерифа под защитой закона…
Перестань отвлекаться. Толкай камень, грей чужой котелок на своём огне. Молись, чтобы у Джошуа Редмана и того Пирса вышло что-нибудь толковое. Грей, толкай, молись. Шаг, другой, третий.
Рут не знает, чего ей ждать, если её затея выгорит. Взгляд шансфайтера требует усилий, а силы на исходе. Наверное, «мешок искр», оставленный ей в наследство, сильно потерял в весе после того, как Роберт Шиммер превратил двоих мерзавцев в жаркóе. Огня не хватает, он вот-вот погаснет. И всё-таки часть сил, необходимых для воплощения замысла, Рут отдаёт на то, чтобы посмотреть на мир так, как это делают стрелки́ из вероятностных револьверов.