Вилял, как говаривал Том, хвостом.
Услуги шансфайтеров стоили недёшево, даже учитывая полновесную братскую скидку. Отец Рут до конца своих дней стеснялся того, что роскошный образ жизни — усадьба, конюшня, парк, слуги — его семье позволяет вести не жалованье мужа, а приданое жены. Он не знал, что его жена ничуть не меньше стесняется роскоши и денег, полагая их признаком своего плебейства в сравнении с родословной семьи Шиммер.
Так и жили, скрывая чувства друг от друга.
3
Джошуа Редман по прозвищу Малыш
Оглушительный гром. Небеса раскалываются сеткой трещин.
— Джош, просыпайся!
Сеть молний слепит глаза, отпечатавшись на внутренней стороне век. В ушах затихает эхо громового раската. Джош моргает, из глаз текут слёзы. Нет, не молнии — лампа. Керосиновая лампа в руке Сэмюеля Грэйва. Гром? Хлопок двери.
Вечно Сэм её не придерживает.
— Какого чёрта?! Что случилось?
— Горит нефтяной промысел братьев Сазерлендов! Билл Кирби прискакал: сам в копоти, лошадь в мыле. Едва не загнал скотину, болван.
Перед глазами Джоша встаёт закопчённый Кузнец. Блестит металл на затылке и предплечьях. Джош мотает головой, гонит видение прочь.
— Вот зараза! Надо людей собирать!
— А я тебе о чём?! Ну и здоров ты дрыхнуть… Еле добудился!
— Шериф в курсе?
— Велел поднимать тревогу и ехать тушить.
— Опять всё на нас свалил?
Сэм криво улыбается.
— Ладно, собирай, кого сможешь. А я бегом в мэрию. Там во дворе водовозка с помпой. Кого поднимешь — гони ко мне, пусть помогают.
Сэм кивает. В дверях он оборачивается:
— Говорил же: быть тебе шерифом!
— Иди к чёрту!
— Едва глаза продрал — сразу командовать взялся!
— Скажи, чтоб верхом выезжали! И лопаты прихватили!
Спину ломит, словно Джош всю ночь таскал мешки с мукóй. Ноют плечи, саднят бёдра. Такое впечатление, сэр, что Джошуа Редман проскакал часов шесть в неудобном седле. Уже встав с кровати, Редман обнаруживает, что полностью одет. Только сапоги на полу валяются и пояс с револьверами висит на спинке стула.
Всё остальное — на Джоше.
Тахтон, что ли? Ездил куда-то, пока Джош спал снаружи? Какие-то свои делишки обтяпывал?! Одна мысль о таком вопиющем самоуправстве приводит Джоша в бешенство. Вслед за бешенством приходит страх. Что ещё делает ангел-хранитель, о чём его подопечный ни сном, ни духом?! До сих пор Джош видел от тахтона лишь добро, только добро, ничего, кроме добра. Но природная подозрительность не даёт ему покоя.
— Эй, приятель! Ты где?
Сладкий голос Джоша не предвещает ничего хорошего.
Нет ответа. Молчит лес в голове, не мерцает у окна призрачный силуэт. Ладно, потом. Сейчас нет времени. Проклятье, никогда нет времени, когда оно нужно позарез!