— Когда мы нанимаемся на работу в фирму мистера Зинника, второе наше обязательство — держать язык за зубами. Извините, мисс Шиммер, ничего личного. Но ради вашего расположения я рискну объясниться. Вокруг не слишком много женщин, избравших вашу профессию. Кроме вас, я слышал только о Веселой Мэри. Её убили в прошлом году на Мормонской тропе.
— Да? Жаль.
— Мне тоже. Она не скупилась на чаевые.
— Поэтому её убили, а я ещё жива. Как тебе моё чувство юмора?
— Юмор? Я бы сказал, знание жизни. Как вам мой жилет, мисс Шиммер?
Старик оглаживает жилет ладонями. Застёгивает пуговицы.
— Этот фасон был в моде ещё до того, как Адама с Евой изгнали из рая. Почему ты спрашиваешь?
— Ваш пыльник вышел из той же допотопной мастерской. Он на два размера больше, чем следовало бы. Широк в плечах, висит ниже колен. На разрезе сзади не хватает трети пуговиц. Заштопан в десяти местах…
— Ты забыл упомянуть отвратительную полосатую подкладку. И этот цвет… Слежавшийся песок приятней для глаз. Мой пыльник давно заслуживает места на свалке.
— Почему же вы его не выбросите?
— Не твоё дело.
— Отличный ответ, мисс Шиммер. В сущности, на ваши вопросы я ответил точно так же, только другими словами. И говоря о молнии, я не имел в виду конские стати клейма. Я ценю оружие за другие достоинства.
— Это пыльник моего дяди. Это память.
— Благодарю за откровенность. Я польщён вашим доверием.
— Всего доброго, Абрахам, или кто ты там.
— Удачного дня, мисс Шиммер.
Рут выходит из лавки. У неё скверное настроение. Разговор с торговцем тут ни при чём. Напротив, беседа с Абрахамом пришлась очень кстати. До неё настроение Рут Шиммер было отвратительным, а сейчас просто скверное.
Прогресс, думает Рут.
Ветер несёт пыль вдоль улицы. Пыль рыжая, улица пустая.
2
Джошуа Редман по прозвищу Малыш
Призрачный шарик жужжит, вертится на столе. Луч солнца дробится, споткнувшись об него, рассыпает по комнате блики. На миг шарик вспыхивает. Джош моргает, поймав слепящий сполох; щурится, трёт левый глаз. Шарик замедляет вращение, превращается в серебряный моргановский[1] доллар. Монета крутится на ребре, начинает вихляться как пьяная, заваливается набок. Глухой дребезг, постукивание. Доллар выписывает ещё десяток-другой затухающих «восьмёрок».
Успокаивается, лежит смирно.
— Решка! — возвещает Сэм Грэйв.
Он одаривает Джоша улыбкой — такой, что впору снова тереть глаз. Улыбка у Сэма отличная, честная. Без подленькой хитрецы, гадкой угодливости. Зубы белые-белые. Чистый сахар по контрасту с лоснящейся физиономией цвета сапожной ваксы. Шутят, что мамаша по утрам умывала его нефтью.