Саша отстраняется, сводит густые брови, но сразу отвечает:
– Вера, ты изменила брата, я рад, что он с тобой.
– Саша, я его не меняла, он сам по себе замечательный, – улыбаюсь, наблюдая, как Давид отчитывает Младшего возле машины, а Вульф, прислонившись к капоту, счастливо улыбается в густо-черное небо, где летают искорки затухающего пожара, и кублится едкий дым.
Видимо, ощущение «заново родился» возникает не только в моей голове, и пожар – это шаг в новую неизведанную жизнь для нас обоих. Я знаю, что Игорь меня не оставит. Знаю, что я не оставлю его. Мы вместе, и впереди самое интересное, хотя немного страшно идти в неизвестность.
Глава 50. Вульф
Едем долго. Несколько часов до полуночи за рулем сидит Вера, потому что меня невыносимо рубит в сон и валит от усталости. Наглотался, собака, дыма, приходится пару раз остановиться и высвободить содержимое желудка на обочину.
Но мы все равно едем. Ломаем себя, держимся без сна много часов, обнимаемся на обочине, когда хочется лечь, но приходится напрягать ноги и спину и пронзать ледяной осенний воздух грудью. Останавливаемся только, если совсем мышцы не слушаются и каменеют, а еще по другим маленьким и неуютным причинам.
– Поделишься, долго нам еще пилить? – спрашиваю, роясь в рюкзаке, который мы набили продуктами перед пожаром. Всю ночь не ели, но сейчас я уже жутко проголодался и даже сон прошел.
Небо окрашивается багряным заревом рассвета, и по горизонту появляется серо-фиолетовая линия долины, очерченная черной лесополосой. Прополаскиваю горло водой из бутылки. Напиваюсь от души, грызу краюху хлеба, что протягивает мне Вера, и с удовольствием уничтожаю кусок ветчины.
– Холодно, – потряхиваю застывшими плечами. – Мы уже часов шесть едем, околеем ведь. Чем дальше, тем мороз крепче. Куда мы, булавка? Ты мне-то сейчас можешь довериться? – подмигиваю и наблюдаю, как она прячет еду в рюкзак. Сама не тронула ничего, только воды попила. Кхм...
– Туда, где нас не будут искать, – протягивая мне руку, шепчет Вера. – Ты как? – заглядывает в глаза, рассматривает, изучает. – Выдержишь еще несколько часов, или будем искать ночлег?
– Нет, нельзя светиться, – откашливаюсь. – Едем дальше. Если свалюсь, брось меня в траве, а сама сматывайся.
Моя булавка улыбается ласково, касается губ маленькими пальчиками и проводит ими по щеке. Сильно обгорела борода, теперь шрамы все вылезут наружу.
– Тебе придется показать свое личико, Гюльчатай.
– Не нравилась моя борода? – разглядываю небо, что отражается в темно-серых глазах Веры, и наклоняю немного голову.