– Отойди немного, – говорит Игорь. Он даже топор прихватил с собой, будто знал, что мы в дом зайти не сможем. Или для защиты?
Вульф быстро освобождает проход от колючих охранников и показывает на запертый замок.
– Над дверью, – показываю взглядом.
Игорь прощупывает широкую доску и вытаскивает из-под жестянки небольшой ключ. Замок отпирается легко, будто дом давно нас ждет.
– Нужно быстрее, – говорит с тревогой Игорь, распуская вокруг себя белесый пар горячего дыхания. – Скоро снег пойдет, тебе переохлаждаться нельзя.
Я иду, не разуваясь, по плетеным дорожкам, прямиком в гостиную, где в шкафу Адела хранила травы, но взгляд цепляется за застеленный белой скатертью стол. Сверху лежит вышитая картина в рамочке, прикрытая легкой хлопковой салфеткой.
Подступаю ближе, сдергиваю ткань и замираю.
В белоснежной фарфоровой вазе горкой наложена малина. Сочная, спелая, руку протяни и съешь. За ней горит яркое солнце, лучи пронизывают синее полотно неба и застывают в волосах маленькой кудрявой девочки, что будто протягивает мне лакомства. Девочка из моего сна.
Я едва не оступаюсь от шока. Так не бывает. Адела, что ты хотела этим сказать?
Приподнимаю картину дрожащими руками, под ней небольшая записка:
«Я знаю, ты вернешься, Звездочка. Ты будешь искать успокоение и свет. Ищи его в себе. Солнце есть, не сомневайся.
Твоя Адела»
Вздрагиваю, когда Игорь взволнованно спрашивает:
– Кто это?
Оборачиваюсь и перехватываю его взгляд на портрете бабушки.
– Я знаю ее, Вера, – хрипло продолжает Игорь. Всматривается, отходит назад, прищуривается. – Да! Это точно она! Я ее возле клуба встретил перед концертом первого сентября.
– Глупости, – отмахиваюсь и прижимаю к себе вышивку. По телу скачет неуемная дрожь от вороха мыслей и волнения.
– Отвечаю! – Игорь тянется к портрету. – Невероятно, как тесен мир. Это бабушка Аделы?
– Да. Ее уже лет семь в живых нет. Вряд ли она, скорее, похожая.
Игорь хмурится, сводит густые брови, а затем поднимает на меня горящий взгляд:
– Знаешь, что она мне сказала?
– Что нужно меньше пить? – пытаюсь отшутиться и отмахнуться от горячей волны в груди, что заставляет меня верить в чудеса. В доме Аделы всегда что-то такое чувствовалось, наверное, потому мне и нравилось у нее оставаться.
Игорь ступает ближе, вырастает рядом исполином, накрывает своей тенью мои дрожащие плечи.
И шепчет:
– Звезда упадет – успей ее поймать.
Замираю напротив. Он держит фото, я картину. Мы смотрим друг на друга бесконечно долго. Я тихо плачу, уже не в силах удержать ползущие по щекам слезы, а Игорь говорит одними губами: