Мама тоже начинает хихикать. Это нервный смех. Прямо как у меня. «Ты ничего не говорила, когда вернешься домой, дорогая». Она делает шаг назад и сталкивается с обнаженным животом Пола, его рука поднимается и опирается на руку моей мамы, поддерживая ее.
Мои глаза падают на его объятия и не двигаются, когда я отвечаю на настороженный вопрос матери. «Думала удивить тебя», — тихо говорю я, наблюдая, как рука Пола отпускает ее. Я смотрю на него. Он уклоняется от моего вопросительного взгляда. Объяснение, которое зародилось в моем усталом уме, внезапно завершилось. Мой взгляд переводится на мать. 'Мама?'
Ее губы распрямляются, и она выдыхает. «Я хотела сказать тебе несколько месяцев назад».
'Месяцы?' Я плачу, открывая рот. 'Но… как?' Я в растерянности. 'Месяцы?'
Все ее тело сдувается перед моим глаза, и рука Пола снова на ее руке, на этот раз предлагая поддержку другой формы. «Да, месяцы», — вздыхает она. «Я не хотела тебя расстраивать».
'Расстраивать меня?' — спрашиваю я, кончики пальцев доходят до головы и упираются в виски. Я начинаю истерически смеяться, когда стою перед мамой и ее… кем бы он ни был, и изучаю, как они ерзают и извиваются передо мной.
'Чай?' — немного пронзительно спрашивает мама, указывая на кухню, пятясь назад.
«Я оставлю вас, девочки, наедине», — говорит Пол. «Как только я оденусь». Он исчезает наверху, и мой смех утихает.
Я иду за мамой в удобную кухню и кладу задницу на один из старинных деревянных стульев, наблюдая, как она бросается в бой, готовя чай. Мои сцепленные руки лежат на столе, моя спина выпрямлена, я не могу расслабиться. Что мне ей сказать? Что она мне скажет? Я начинаю покусывать щеку, размышляя над всем этим. Пол? Я не могу понять это в сумасшедшем тумане, который сейчас затуманивает мой разум. «Как долго, мама?»
Она стоит на другом конце кухни, и наступает несколько секунд тишины. «Пять месяцев», — тихо говорит она, поворачиваясь ко мне лицом.
Я ошеломленно выдохнул. «Вау», — говорю я, гадая, как я это пропустил. Я уехал в Лондон всего пару месяцев назад. Это происходило, пока я жила здесь?
Ее губы сжимаются, и блеск в глазах немного тускнеет, когда она смотрит в сторону. Я не могу понять, почему я разочарована, когда исчез проблеск счастья. Это вина. К моей вине добавилось еще больше вины, когда дело касается моего мертвого отца.
Она садится с неуверенной улыбкой на лице. «Ты знаете, что твой отец вряд ли был внимательным мужем, Элеонора, — говорит она, ожидая, пока я это подтвержу. Я не могу. Я чувствую себя предательницей. «У него был роман со своим магазином».