Беккер быстро проносится через стойку.
Но Люси быстрее, и она явно не в настроении деликатно справляться с ситуацией. Нет, она входит, как бык в фарфоровую лавку, практически отрывая Мелани от Марка и повалив ее на пол. Они с легкостью бьют по палубе, алкоголь помогает, и начинают кататься, как пара ссорящихся мужчин. Я добираюсь до внутренней части круга, который естественным образом образовался вокруг их разваливающихся тел, и останавливаюсь. Я так ошеломлен сценой, разыгрывающейся передо мной, я просто стою и смотрю… немного похож на Марка, который находится рядом со мной, безвольно сжимая пиво в руке, глядя на двух женщин, катающихся по грязному полу.
— О, Люси, — вздыхаю я, в отчаянии поднимая ладони к щекам. Для человека, который всегда ведет себя так круто снаружи, она сейчас ведет себя довольно некруто. Она привела весь проклятый паб в ошеломляющую тишину, что означает, что каждый может слышать каждое кричащее слово.
— Ссаный кусок дерьма! Люси визжит, ударяя ногтями по платью Мелани. «Держи свои грязные лапы при себе!»
«Он не жаловался в типографии», — возражает Мелани, хватая Люси за волосы и дергая их, заставляя мою подругу шипеть от боли.
Сейчас я наблюдаю, в буквальном смысле, кошачью драку, когда каждая женщина шипит, бьет когтями, перекатывается и вышибает ноги. Это ужасно. Я тупо смотрю на Марка, и его глаза находят мои, широко распахнутые и потерянные. «Что за хрень?» он бесполезно бормочет, когда моя подруга замечательно справляется с эффектным падением. О чем она думает? Я ищу Беккера в толпе, интересно, куда он исчез. Он, вероятно, пришел к выводу, что не хочет связываться с этим, и я бы не стал его винить.
Я закатываю свои пресловутые рукава и готовлюсь нырнуть и разделить их, но как только я выставляю одну ногу вперед, Беккер появляется сквозь плотное скопление людей. Моя огромная благодарность, глубокое облегчение… пока я не замечаю, что он что-то несёт.
Что-то большое.
И красное.
'Ой… нет, — дышу я, наблюдая, как он запирается и грузится…
Огнетушитель.
Он не стал бы?
Я полузакрываю глаза, отступаю и морщусь.
Он стреляет.
И раздается самый громкий свист шума, за которым следует взрыв белой пены.
Он бы.
Я зажимаю ладонью рот, с ужасом наблюдая, как Беккер впитывает двух сумасшедших женщин, идя вперед с канистрой в одной руке и шлангом в другой, гарантируя, что они получают полную дозу белого вещества. Крик прекратился, сменившись шокированным вздохом, и две женщины, рвущие в клочья, были заменены двумя огромными монстрами из пены, непривлекательно скользящими по полу. Оглушительное шипение огнетушителя, кажется, длится вечно, и, как только Беккер наконец осушил его, он отбрасывает его и смахивает руки. «Успокоились», говорит он, совершенно невозмутим, как он чистит внизу свою футболку.