«Мама», — плачу я, наблюдая в полном ужасе, как она ест Пола заживо. 'О Боже.' Я беру себе бутылку лимончелло и наливаю еще одну, бросаю ее обратно, затем сразу же еще одну — это все, что меня интересует. Я останавливаюсь подышать и обнаруживаю, что она все еще в этом, поэтому продолжаю глотать сладкое, как будто оно выходит из моды, надеясь, что это может в то же время скрасить мой мозг. О, мои дни, это уже слишком. Пытаться принять тот факт, что она обрела новую жизнь, — это одно, даже если я борюсь изо всех сил. Смотреть, как она пожирает лицо этой новой жизни, — это совсем другая история.
У меня закончился лимончелло.
«Мам, пожалуйста».
Полю нужно оторвать маму от рубашки и толкнуть ее обратно на табурет, а ей это нелегко. «Извини, Элеонора». Пол смеется, немного смущенный. Я хочу сбежать, но на улице таится еще одна горелка для мозгов.
Я подаю знак бутылке лимончелло за стойкой, но быстро отдергиваю руку, думая, что могу сделать что-нибудь посильнее. «Вообще-то, дайте мне Jäger».
Пол быстро выполняет мою просьбу, проталкивая ее через бар в стиле салуна. Я точно ловлю его и бросаю назад, задыхаясь. 'Отлично.' Я кашляю, вытирая рот. Я просто хочу обидеться и забыть… все.
«Я не уверена, что напиваться вслепую — такая хорошая идея, дорогая», — восклицает мама. «Похоже, он хотел серьезного разговора».
Я громко смеюсь и снова указываю на свой стакан. Пол соглашается, и после того, как я сделал еще один бросок, я плюхнулся вперед и уперся лбом в перекладину. Жесткий. Затем я поднимаю его и позволяю ему падать снова и снова, получая удовольствие от постоянных ударов, сотрясающих мой мозг. Я надеюсь физически вбить в себя хоть немного здравого смысла, потому что снаружи ждет мужчина, и мне приходится напрягать каждый мускул, чтобы они не схватились и не привели меня к нему. Это похоже на причудливое магнитное притяжение, которое тянет меня назад, и оно бросает вызов всему, что мне говорит моя голова.
Я расслабляюсь, нанося еще несколько ударов головой по стойке, каждый раз вызывая слышимый хлопок, который, я уверен, Беккер, вероятно, может услышать за пределами паба.
«Элеонора», — кричит мама, приподнимая меня и проверяя мой лоб. Я позволяю своему телу провисать на стуле, пока она ласкает меня. Затем она берет меня за подбородок и крепко держит его. 'Сейчас. Хватит об этом, — говорит она, немного покачивая моим лицом, вероятно, потому, что мои глаза блуждают от пьянства. «Пол, воды, пожалуйста», — приказывает она, когда я быстро моргаю. 'Вот.' Мама подносит стакан к моим губам, и я жадно глотаю его, присоединяясь к ней в безотлагательной необходимости избавиться от алкоголя, которым я только что воспользовался. О чем я только думала? Напиваться было бы глупо. Я лучше этого безрассудства. Я задумалась. Я права? В конце концов, именно безрассудство втянуло меня в эту неразбериху.