— Это так, Элеонора. И обстоятельства… ' Он куда-то уносится, и миссис Поттс нежно кладет ему руку на руку, успокаивающе потирая.
«Я понимаю, почему вы так категорически против того, чтобы Беккер бросил это», — говорю я. «Поиск скульптуры. Я понимаю, почему вы вежливы по отношению к Бренту Уилсону».
Он смеется. Это натянутый смех, полный презрения. «Заставить себя быть вежливым по отношению к людям, которых вы ненавидите, сложно, но если это означает, что я смогу оставить себе внука, то я согласен».
Мое уважение к старику всегда было большим, но внезапно оно стало сильнее. Только человек с честностью и силой мог отбросить такой обоснованный гнев ради любимого человека. Тот факт, что все это было пустой тратой энергии для старика, не имеет значения, поскольку Беккер поддерживает живое соперничество.
Я слегка улыбаюсь в ответ, и он нетвердым шагом делает шаг вперед. «Обними меня одним из тех объятий».
Я избавляю его от необходимости подойти ко мне и пойти в его объятия, чувствуя себя чертовски счастливой. Я могу присоединиться к Уинстону и тоже начать дрожать. Я улыбаюсь, погружаясь в утешительные объятия старика. Вот и все. Я официально принимаю этих замечательных людей в семью.
Наши счастливые объятия прерываются преждевременно, когда открывается дверь на кухню. Я отрываюсь от мистера Х., и мы все оборачиваемся и обнаруживаем, что Беккер смотрит на всех троих. «Эмоциональное воссоединение?» спрашивает он. Мистер Х роняет меня, как горячую картошку, и бросает презрительный взгляд на своего внука. Мое сердце немного замирает. Беккер не ошибался. Он все еще зол.
Миссис Поттс весело ухмыляется и требует руки мистера Х. — Счастливого воссоединения, мальчик Беккер. Очень счастлива. Давай, Дональд. Ты можешь помочь мне полить кусты».
«О, с радостью», — ворчит он, позволяя ей увести его. 'Рок-н-ролл.'
Я смеюсь себе под нос, наблюдая, как они вместе выходят из кухни. Клянусь, я никогда не был так счастлива. И впервые за всю историю это не сопровождается чувством вины. Мое удовлетворение взрывается только в небе, когда две крепкие руки обвивают меня сзади за талию, а твердость его груди встречается с моей спиной. Миллион мурашки барабанить по моей коже, как я чувствую, что его лицо приближается к моему. Вся эта легкая привязанность — лучший из всех преимуществ. Его щека встречается с моей, рука его очков упирается мне в висок. — Рада вернуться? — спрашивает он, глупый вопрос, если он вообще был. Я, должно быть, сияю.
«Может быть», — поддразниваю я, смеясь, когда он превращается в меня и кусает мене щеку. «Твой дедушка действительно рассердился на тебя».