Его сонные глаза за очками выглядят мокрыми, а его нижняя губа высовывается так сильно, что есть риск споткнуться о нее, если он двинется вперед. Он с сожалением смотрит, как держится за металлическую ручку, не давая мне толкнуть дверь.
«Ты злишься на меня?» — неубедительно спрашивает он.
«Вовсе нет», — язвительно усмехаюсь я. «Мне нравится тот факт, что ты, наверное, трахнул каждую женщину в Лондоне. Наполняет меня радостью».
«Я не трахал каждую женщину в Лондоне».
— А сколько же тогда? Понятия не имею, почему я спрашиваю об этом. Я действительно не хочу знать. Кроме того, я видел бесконечное количество фотографий в Интернете.
Его плечи вскакивают от виноватого пожатия. 'Несколько.'
«Несколько сотен? Несколько тысяч?» Я чувствую тошноту и ревность, мысль о том, что другая женщина чувствует его, прикасается к нему, видит его обнаженным, сводит меня с ума. Я думала, что мне нужно беспокоиться только об угрозе его любви к его сокровищам. Но, видя его в действии, видя, как эти женщины падают из-за него, я чувствую угрозу по другим причинам.
Аххххх!
«Я не знаю, как это сделать, Элеонора». Беккер ловко уклоняется от моего вопроса, и я ему благодарен. Угадывать числа — это одно. Подтверждение — другое.
«И я не уверена, что смогу показать тебе», — коротко парирую я, и его лицо отвисает от боли. Я чувствую себя виноватым, черт меня побери. Мои пальцы доходят до висков и прижимаются к коже, пытаясь избавиться от стресса. «Пожалуйста, перестань флиртовать».
Он хмурится, как будто это необоснованная просьба. Это говорит мне, что я была права в своем предположении. Для него естественно так вести себя с женщинами. — Ты имеете в виду, как только что поступила в офисе Саймона Тиммса? — удивленно спрашивает он.
Да уж. Я просила об этом. «Я доказывала свою точку зрения».
'Которую?'
Я закрываю рот и думаю. У меня нет ответа, и его приподнятая бровь и выжидающий взгляд говорят мне, что он знает об этом. Я была такой же плохой, как он сегодня, позор мне. «Две ошибки не дают правильного решения», — раздражаюсь я, берясь за ручку двери и давя на нее своим весом. Не двигается с места.
«Мне не нравится, когда ты злишься на меня». Беккер снова выпячивает нижнюю губу, делая его жалкое лицо более выразительным.
«Подними губу», — приказываю я, снова пытаясь толкнуть дверь. Это никуда не денется, в отличие от губ Беккера. Он даже выпячивает еще сильнее. «Прекрати».
Его глаза опускаются.
«Беккер, я серьезно».
'Я тоже.'
«Ты несовершеннолетний».
«Ну, я вроде как да, когда дело касается любви». Он одарил меня очаровательной улыбкой. Он знает, что делает, и я не могу это оспорить, потому что он прав. «Если я покажу тебе свою задницу, ты меня простишь?» — спрашивает он с обнадеживающей улыбкой.