А от чистоты этих даже руку покалывало. Если использовать камень правильно, можно укрепить связь души и тела… И именно в этот момент я поняла, почему отец не учил меня проклятиям. Потому что этому не нужно учить. Всё, что требуется, развернуть энергию камня на уничтожение, использовать обратную сторону силы…
– Не помнишь меня? – прошипела я. – Девушка с метёлкой на голове разговаривала с колесом. Тогда ты не увидел во мне маму… Спросил, где живёт слышащий Одхин Лэ, а потом спалил дом моих родителей.
Ледяная ясность пронзала меня: то ли действие вон того горного хрусталя, то ли решительность и близкая месть лишили сомнений. Окинула решительным взглядом неподвижного дракона и почти ласково улыбнулась:
– Я убью тебя.
Глаза его потемнели, как дождливое небо, цвета ускользнули один за другим, оставив лишь грязно-мутный серый. Он не нападал, не сопротивлялся. Просто стоял и молча смотрел. Насмешливо приподняла бровь: не знаю, почему так спокойна, но мне нравилось это состояние всемогущества и силы. Похожее я испытала и в первый визит в сокровищницу рода Ли. Возможно, энергия камней усиливает меня, а может, это души моих предков-драконов. Даже то, что моя мама дракония, казалось сейчас совершенно нормальным.
Медленно развела руки в стороны, разжала кулак: трубочка фулгарита выпала. Не нужно касаться камней, чтобы активировать их. Более того! Сейчас даже необязательно прислушиваться к ним, минералы осыпали меня потоками, кружили вихрями, обрушивали лавину за лавиной таких сил, что, казалось, я могла повернуть мир. А уничтожить одного дракона – и вовсе движением пальца.
Серовато-бежевые кристаллы фулгарита поднялись в воздух, всё вокруг заискрилось, как в грозу. Вихри ломаных вспышек окутали чёрного ящера, но дракон не шевельнулся. Запахло палёным, по пещере поползли клубы тёмного дыма. Удовлетворение я испытывала, но жаждала большего удовольствия. Почему он молчит? Кричи, дракон! Извивайся, мучайся так же, как мои родители в пламени! И ещё, ещё, ещё. Хотелось убить, уничтожить, раздавить, стереть с лица земли…
– Ари… ты не убийца…
Голос – слабый, тихий. И такой родной, что сердце болезненно кольнуло. Фулгариты повалились на пол, парочка разлетелась вдребезги, молнии сверкали со всех сторон, жалили мою кожу. Теперь сила не слушалась меня, словно некто иной управлял ею… Некто, кем только что была я! Но этот голос… Откуда он? Побежала по задымлённой сокровищнице, но в клубах ничего не было видно. Закашлявшись, прикрыла ладошкой рот и, судорожно вдохнув, закричала:
– Мама! Мама, ты где? Мамочка!