— Глупая! — не унимался он. — Ты только посмотри!
Он подбежал к окну, резко раздвинул шторы, ослепив меня и заставлв зажмуриться, начал декламировать:
— Та-та-та та-та та та-та-та, великолепными холмами… блестя на солнце снег лежит. Прозрачный лес один чернеет…
— Ага, и ель сквозь иней зеленеет… — продолжила я хмуро строки Александра Сергеевича. — И речка подо льдом блестит. Или не подо льдом, потому что льда в Анапе не бывает…
— Иди сюда, — не повёлся он на мой недовольный тон.
Немного подумав, я всё-таки завернулась в одеяло и подошла к окну.
— Ух ты! — замерла восхищённо.
— Ну вот, а ты сопротивлялась, — отец приобнял меня за плечи, сжал и немного встряхнул. — Одевайся, пойдём кататься.
Он выскочил из комнаты, а я осталась у окна. Смотрела поражённо на преобразившийся за одну ночь мир. Всё было засыпано белым пушистым снегом. Ветви яблонь, ещё вчера голые и печальные, словно расправили белоснежные крылья. Туи превратились в беленькие пушистые пирамидки. На дорожке отпечаталась извилистая строчка следов соседской кошки.
Я словно смотрела на волшебную сказку, сошедшую со страниц книги прямо в наш сад.
— Сашка, ты что, там опять заснула? — донёсся снизу голос отца.
— Иду! Крикнула в ответ и сбросила одеяло. Такой день, и правда, жалко пропустить.
После быстрого завтрака мы вышли на улицу. Папа достал из кладовки две пары стареньких лыж. Мне очень хотелось спросить, зачем ему две, но я удержалась. Мало ли какие тайны прошлого хранили эти лыжи. Но ответ на вопрос, хоть и невысказанный, не заставил себя ждать.
— Это мы ещё с отцом катались, то есть с твоим дедушкой, — пояснил папа, с теплом глядя на лыжи и уносясь воспоминаниями в далёкое детство. — Уже лет двадцать им… Если не тридцать…
Засомневался он и начал внутренние подсчёты. Потом махнул рукой на ненужные нам сейчас цифры и протянул мне пару лыж, те, что поменьше.
— Раньше мои были, — пояснил мне, — а эти отцовские. Вот и сам до них дорос. — усмехнулся. — Не знаю даже, сколько лет они пылились. Тебя ждали.
Я тоже погладила лыжи, радуясь, чувствуя сопричастность к истории моей семьи, о которой прежде и не задумывалась.
Мы дошли до широкой аллеи за зданием музея. Здесь уже гуляли несколько семей с детьми. Смеялись, валялись в снегу. Кто-то лепил снежную бабу. Молодая пара впереди, как и мы, каталась на лыжах, оставляя за собой ровный чёткий след.
Отец помог мне с креплениями, сунул палки в руки и легко покатился вперёд.
— Не отставай! Тут всего удовольствия на пару часов.
— Почему? — поначалу мне было непросто разобраться с изменившимися конечностями. Но вскоре я приноровилась и даже догнала отца, поджидавшего в нескольких метрах впереди.