– Но можно было продать дом… – неуверенно предположила Корнелия.
– Да? И жить в лачуге? Или переехать к вам с мужем на правах бедной родственницы? – проворчал Фриз.
Рассказчица всхлипнула и перевела взгляд на портрет красивой молодой дамы, что висел на стене:
– Я… Я не судья ей. Я всего лишь пыталась отговорить Эми от опрометчивого поступка. Мне нужно было не обижаться, а прийти к ней раньше, три месяца назад, проявить настойчивость… Мы бы что-нибудь придумали…
– Полагаю, три месяца назад вы бы с ней не встретились, – мрачно произнес Фриз и передал Эрику блокнот, указывая на записи. – Последняя отметка сделана больше пяти месяцев назад. Думаю, в тот день ваша подруга покинула дом и никогда сюда не возвращалась.
– Что же случилось? – с ужасом пролепетала Корнелия. – Может, она уехала из города?.. Или ее похитили?..
– Боюсь, все гораздо хуже, – нахмурился детектив.
– Но вы показывали те серьги! Где вы их нашли? В ломбарде? Это совершенно точно украшение Амели!
– Одну серьгу мы нашли в овраге возле храма, а вторая… вторая была на мертвой женщине, утопленнице, тело которой обнаружили в коллекторе пять месяцев назад, – помедлив, ответил Фриз, а Корнелия громко вскрикнула, прикрыв рот ладонью.
Старший детектив указал Эрику взглядом на содрогавшуюся от рыданий молодую фрау, и мастер механики, взяв даму под руку, вывел ее из спальни, утешая.
Ступени лестницы жалобно заскрипели, словно дом навсегда прощался с гостьей, входная дверь с шумом захлопнулась, ветер подхватил лежавшие на крыльце листья и погнал их прочь, а вместе с ними – воспоминания о совместных посиделках и веселом смехе. Корнелия Гольдшмидт понимала, что ничего этого никогда больше не будет. И пусть старший детектив не сказал вслух, что той утонувшей женщиной была Амели Лемех, Корнелия это и так поняла. Она безутешно рыдала, уткнувшись Эрику в плечо, раскаиваясь и в своей черствости, и в никому не нужной принципиальности, и даже в том, что раньше не сообразила обо всем рассказать мужу.
Фрайберг как мог успокаивал женщину, в который раз повторяя: «Детектив Фриз обязательно все выяснит, не нужно так убиваться».
А старший детектив в это время проводил осмотр дома и искал хоть какие-то зацепки. Но, кроме записок с мужскими именами и датами встреч, писем с извинениями от фрау Гольдшмидт и ее же многочисленных отпечатков на пыльном комоде, ничего любопытного не обнаружил.
Через четверть часа старший детектив покинул дом, и Корнелия сразу кинулась к нему с расспросами:
– Та женщина, у которой нашли серьги Амели… Я могу на нее посмотреть? Вдруг это ошибка?