– Симптомы очень простые, – горько усмехнулся Питер. – Представьте, что ваша кожа сильно стянута, а некоторым участкам тела, скажем так, ее не хватило. И порой вы чувствуете, как вас буквально разрывает на части. От этой боли сходишь с ума и хочется умереть.
– Питер! Мы что-нибудь обязательно придумаем! – попыталась приободрить брата Магда. – Вот и гер Зюликофф разработал неплохой антидот, с ним ты хотя бы спишь. Прошу, только не опускай руки!
– Не переживай, дорогая, я не наделаю глупостей, – успокоил сестру гер Ленц. – Уйти было бы слишком легко, а я еще не все сказал этому городу и не поквитался с Грубером.
– Пит, прошу! – вздохнула Магда и покосилась на Эрика.
Но Ленца вздохи сестры не остановили.
– Надеюсь, ты рассказала геру Клаусу, что именно Гайди Грубер повинен в гибели отца и в том, что произошло со мной? Грубер разорил нашу семью, а тебя сделал…
– Не стоит продолжать, гер Ленц, – резко оборвал речь хозяина Фрайберг, видя, как Магда побледнела и прикусила нижнюю губу. – Я не знаю деталей, но в целом понимаю, как обстоят дела. И хочу вас уверить, что Гайди Грубер больше не приблизится к вашей сестре.
Питер впился в собеседника долгим взглядом, но в прорезях маски виднелась темнеющая пустота. В итоге гер Ленц принес сестре и гостю извинения за нелицеприятные высказывания и приступил к уже остывшему завтраку. Питер жевал с трудом, и Эрик отвел взгляд, стараясь не смущать хозяина и не смущаться самому. Разумеется, он и раньше сталкивался с увечьями. Его свояк Райнер Морган в юности потерял на дуэли руку, но ни его жену, ни друзей железный протез ничуть не смущал. Да и в Ингвольде у каждого второго работяги вместо ноги или руки был протез, и здесь к этому относились спокойно. Но в случае с Питером Ленцом дело обстояло иначе. Он был вынужден скрывать страшные ожоги под одеждой, терпеть невыносимую боль и проводить большую часть времени дома. Этим и объяснялся колючий характер мужчины – он не мог помочь ни себе, ни сестре.
– Магда сказала, что вы занимаетесь магической механикой, – нарушил молчание Питер, когда с завтраком было покончено. – Что именно вы производите в мастерской?
– Все! От дирижаблей до дверных замков с артефактами.
– Вы где-то учились?
– Там и сям, – неопределенно ответил Эрик. – Работал на производстве дирижаблей в Белавии, одно время делал артефакты.
Благодаря тому, что политические отношения между Ингвольдом и Белавией достаточно напряженные, вряд ли кто-то здесь разузнает о его учебе в Белавской академии. Да и выпускники такого уважаемого заведения ни за что не переедут в подобную дыру, а в Айзенмитт он и сам не сунется. Для работы в лавке, которую Фрайберг собирался открыть в аристократической части столицы, он наймет людей. А о его родстве с принцем Агнусом и подавно знал ограниченный круг лиц, и на каждом из них лежала магическая печать молчания. Поэтому Эрик никому не давал однозначного ответа на вопрос, где именно учился и работал, как жил в Белавии и с кем там был знаком.