И я честно пытался это сделать. Расставшись с Дереком и вернувшись в нашу с Мирой комнату, избегал даже смотреть в сторону девушки. Просматривал информацию в интернете, искал любую возможность отвлечься. Но все благие намерения рассыпались в прах, стоило девушке пораниться. Я сам поразился собственной реакции. Наверное, получи я сам удар мечом, не отреагировал бы так, как при виде ее небольшого пореза.
Да что со мной такое? Я был готов даже за врачом бежать или немедленно напоить Миру своей кровью, чтобы остановить кровотечение. Лишь с трудом заставил себя более-менее успокоиться и в итоге опомниться. Но ее предложение снова выбило из колеи. При одной мысли о том, что снова смогу ощутить вкус ее крови, от которого тело в прошлый раз охватывало просто безумное наслаждение, я едва не потерял голову и немедленно не приник к ранке. Но почти сразу осознал, что тогда вряд ли удержусь от большего. Близость этой девушки действовала, как сильнейшее возбуждающее средство. Мне постоянно хотелось прикоснуться к ней, ощутить вкус и запах ее кожи.
Борьба с самим собой закончилась сокрушительным поражением, и я снова слетел с катушек. Чувствовал, что Мира тоже возбуждена не меньше моего, и это воздействовало на меня еще сильнее. А следующим утром я ненавидел самого себя за слабость, за то, что опять не устоял. Пусть даже в этот раз она ни о чем не жалела, что ясно дала понять, но я осознавал, что чем больше позволю себе с ней сблизиться, тем тяжелее будет потом отпустить. Для нее я лишь временный попутчик, тот, в ком она видит утешение и защиту. Думаю, именно это и толкает ее в мои объятия. Потребность в ком-то, кто хоть на какое-то время позволит забыть о том, что пришлось пережить, позволит не думать о тех трудностях, какие еще только предстоят. Да и наверняка к ее мотивам примешивается благодарность. Но не больше. И меня, кто с другими и сам избегал большего, почему-то безумно это задевало. Уж лучше и дальше сохранять дистанцию, чем потом рвать по-живому, когда должен буду ее отпустить!
И утром я трусливейшим образом сбежал к Дереку и доставал его пустой болтовней, избегая говорить о том, что на самом деле тревожило. Но друг даже виду не подал, что я могу отвлекать его от важных дел или что он чем-то недоволен. И я был благодарен ему за понимание. Но как бы ни оттягивал момент, пришлось все же вернуться в комнату и встретиться взглядом с уже проснувшейся Мирой. Я всем своим видом дал понять, что не желаю повторения того, что произошло между нами. И ощутил совершенно нелогичную боль, когда она легко с этим согласилась. Ее холодность и равнодушие задели так сильно, что самообладание снова едва не полетело к чертям. Хотелось сгрести Миру в охапку, целовать, ласкать до тех пор, пока снова не станет теплой и страстной, как в прошлые ночи. Убрать эту отстраненность с ее лица, пускай на краткий миг, но увидеть в ее глазах то, что так легко можно было принять за ответное чувство. Пусть даже на самом деле это будет лишь отклик тела, а не души.