Какое-то время я пыталась бороться с вдруг накатившей сонливостью, но это мало помогало. Может, то средство, каким меня усыпили, еще недостаточно выветрилось, и хватило небольшой порции вина, как снова сморило? Последнее, что почувствовала перед тем, как снова погрузиться в беспамятство, было непонятное покалывание во всем теле. Одновременно болезненное, тянущее и приятное, заглушающее уже привычную резковатую боль от жестоких игр Красса. Ощущение какой-то странности еще брезжило на границе сознания, но бороться с накатившей слабостью оказалось невозможным.
Почувствовала, как меня укладывают повыше, так что голова оказалась на подушке, чем-то накрывают. А потом темнота и забытье поглотили окончательно…
Аден
Я наблюдал за тем, как ранки на шее девушки затягиваются на глазах. Не удержавшись от непонятного порыва, сел рядом и осторожно коснулся щеки — нежной и гладкой, как атлас. От этого прикосновения подушечки пальцев закололо, и я в очередной раз поразился, как близость этой женщины действует на меня. Тут же мелькнула запоздалая мысль, что я до сих пор не знаю, как ее зовут. Губы тронула улыбка. В ее обществе трудно заставлять разум работать в полную силу. А те эмоции, что обуревают, смущают самого себя.
Прекрасно понимал, почему она поначалу проявляла враждебность, а потом настороженность. После того, через что ей пришлось пройти в лапах Красса Падерниса, это неудивительно. Нахмурился, вспоминая жуткие следы издевательств, которые оставил на ней ее хозяин. Он даже не подумал залечивать нанесенные ранки, хотя легко мог это сделать. Так же, как это сделал сейчас я. Достаточно всего лишь дать ей выпить немного своей крови. Если ее подмешать в вино, это также вызывает глубокий целебный сон. Еще одна тайная особенность вампиров, о которой не должны знать посторонние. Вампиры таким образом исцеляли раны людей, жизнь которых им небезразлична. Эта девушка была любимицей Красса, так почему тот отказывал ей в подобной милости? Или получал извращенное удовольствие, оставляя на теле подобные метки? Челюсти сжались так крепко, что едва не заскрежетали.
Заметив, что продолжаю поглаживать щеку, а потом и шею девушки, я отдернул руку. Не хотел, чтобы очнувшись, она застала меня за этим занятием. Слишком хорошо понимал, насколько ей может быть неприятно подобное внимание со стороны вампира. Когда она дернулась от меня, желающего обработать ранки, отвергая любое прикосновение, понял это прекрасно. И трудно было винить ее за это. Вспоминал, как первые несколько лет после перенесенного у Бурра Дагано ада я не терпел любых прикосновений. Даже от людей. Что уж говорить о вампирах.