Джордан тоже рассмеялся.
— Как скажешь, чувак.
— Я серьёзно. Скажи Морли, пусть даст добро. Всё закончится через неделю. Я буду самым скучным субъектом для интервью, которого ты только можешь себе представить. Прямо сейчас ты заставляешь меня казаться намного интереснее, чем я есть на самом деле. Если ты только позволишь мне поговорить с ними…
— Нет, — сказал Джордан, и в его голосе прозвучало предостережение. — Хорошая попытка, приятель. Но нет. Я скажу Морли, что ты лезешь на стену, и передам, что ты предлагал докучать прессе до смерти, но не ожидай, что это сильно повлияет на него. Слишком многие люди посчитают тебя «таинственным» и попытаются ещё больше копаться в твоей жизни и прошлом. Доверься нам. Доверься Морли. Это не первое его родео с прессой… или с таким большим делом, как это.
Ник закусил губу, борясь с желанием снова наорать на человека.
Он услышал окончательность в голосе собеседника.
Ему всё равно пришлось приложить усилия, чтобы не накричать на него.
— Ты слышишь меня, Миднайт? — с предостережением произнёс другой детектив.
— Я тебя слышу.
Снова наступило молчание.
Ник не знал, как с ним попрощаться.
Теперь они с Джорданом были друзьями, как бы он ни противился этому в самом начале — и несмотря на то, как разозлился на него другой мужчина после того, как с первым крупным делом Ника в Нью-Йорке всё пошло наперекосяк.
Быть нормальными друзьями с человеком — это то, чем Ник не занимался…
Ну, очень давно.
С другой стороны, с тех пор как он приехал в Нью-Йорк, казалось, что все, включая чьих-то брата, сестру, тётю, дядю, любовницу, бывшую жену, соседку и кузину, хотели пообщаться с Ником и рассказать ему историю своей жизни.
В жизни Ника не присутствовало столько людей с тех пор, как он сам был человеком.
Мягко говоря, он плохо разбирался в правилах, не говоря уже о социальных тонкостях, поскольку они относились ко всем этим разным личностям, культурам и ожиданиям.
В конце концов, он просто оборвал связь.
Откинувшись на спинку дивана ржавого цвета, Ник с хмурым видом уставился на мёртвый чёрный монитор.
Он подумал о том, каково это — быть запертым здесь ещё на неделю.
Он думал о еде из чуть тёплых пакетов с кровью, о чтении книг, которые он уже читал, о смотрении в никуда.
Надо было завести собаку.
— Бл*дь, — пробормотал он, ни к кому не обращаясь.